футболки пришлось выложить по триста рублей. Но благодаря папиному утреннему спонсорству у меня еще и осталось четыреста. Пущу их на расходы по расследованию. Были расходы учебными, станут – сыщицкими.
Только бы Рите понравились футболки и она раскололась!
Я уже проскочила мимо общажной кухни, но потом вернулась, заметив там Макса. Надо было с ним поздороваться, тем более у меня и для него подарочек. Только я при Рите его вручу, чтобы ее порадовать.
Макс сидел на собственной куртке, которую постелил на подоконнике. Вытянув длинные ноги в черных джинсах-дудочках и белых кедах, он курил в форточку. Волосы у него были собраны в хвост, брови сдвинуты, словно он о чем-то напряженно думает. Наверное, и у эмо случаются обычные для остальных людей проблемы с учебой. Увидев меня, он улыбнулся уголком рта.
– Ритуху жду, – объяснил он мне, – на репу прикидывается. Ты типа на занятия?
Я вошла в кухню. Голубой стол на тонких железных ножках стоял в углу, на нем высилась пустая подставка для салфеток и баночки для соли и перца, наверное, тоже пустые. В раковине рядом со столом стояла большая желтая кастрюля с надписью «общаж.», сделанной красной краской. Посредине кухни тянулась здоровенная плита, в общем-то чистая, но, приблизившись, я заметила небольшие пятна жира на стекле духовки, да и вокруг конфорок. Словно их терли-терли порошком, а потом плюнули и оставили как есть. Слегка пахло хлоркой, как в школе после мытья полов, да и пол был немножко влажный, подошвы кроссовок поскрипывали.
Подойдя к Максу, я прочла на белой футболке надпись «Музыка умерла».
– Не, Макс, сегодня же пятница. Я типа с подарком.
– А! Крутняк. Посиди со мной, пока она прикидывается.
Макс выдохнул дым и, откинув назад голову, прикрыл глаза.
– Рассказать тебе пока что-нибудь?
«Конечно, расскажи, – подумала я, – о том, что вы с Ритой видели в ту ночь в первом гуманитарном корпусе».
– Конечно, расскажи. Но только что-нибудь интересное.
– Может, страшилку? Страшилку про старожилку?
– Только не очень страшную. А то передумаю поступать.
Макс открыл глаза, улыбнулся, стряхнул пепел в пустую консервную банку, посмотрел в окно и вдруг закричал:
– Зет!
Я вздрогнула. Только не надо говорить, что там… Я вскочила со стула, чуть не опрокинув его. По двору шел Прозрачный! Как обычно, страшно худой, во всем черном. Он остановился и задрал голову вверх. Я вздрогнула при виде его бледного лица. Он прижал ко лбу руку козырьком и стал искать, из какого окна его позвали.
– Я быстро, – сказал Макс, спрыгивая с подоконника.
Он обогнул плиту, выскочил из кухни. Я услышала, как он вызвал лифт, но сама не могла оторвать глаз от бледного лица Зета.
А он наконец нашел взглядом нужное окно и уставился на меня. Меня словно ударило током. Даже в ладонях заныло
