особого мастерства, они занимались этим предметом с большим интересом, видимо, из-за инстинктивного желания дать выход своему живому воображению в образах. Шарлотта говорила мне, что в этот период ее жизни рисование и прогулки с сестрами были двумя занятиями, которые доставляли ей огромное удовольствие и были самыми приятными формами отдыха.
Три девочки обычно поднимались к «пурпурно-черным» болотам. Посреди бескрайних болот то там то здесь торчали каменоломни. Если у них было время и силы идти достаточно далеко, они достигали водопада, где речка по камням низвергалась в «низинку». Они редко шли вниз через деревню, стесняясь знакомых и не позволяя себе без разрешения заходить в дома даже самых бедных поселян. Они активно преподавали в воскресной школе – привычка, которой Шарлотта была верна даже после того, как осталась совсем одна, – но они никогда по собственной воле не искали общения и всегда предпочитали уединение и приволье болот.
В сентябре того же года Шарлотта отправилась навестить свою подругу Э. Путешествие привело ее в окрестности Роу-Хед и способствовало приятным встречам со многими из ее школьных подруг. После этого визита они с Э. решили переписываться по-французски, чтобы укреплять свои познания в этом языке. Однако такого рода совершенствование не могло быть существенным, поскольку оно состояло лишь в лучшем усвоении словарных форм и так как не было никого, кто мог бы объяснить им, что буквальный перевод английских идиом вряд ли составляет сочинение по-французски. Но и само по себе усилие заслуживает поощрения и показывает, как они обе стремились продолжать образование, начатое под руководством мисс Вулер. Я приведу отрывок, который, что бы мы ни думали о языке, является достаточно наглядным и представляет собой счастливую семейную зарисовку: возвращение старшей сестры к двум младшим после двухнедельного отсутствия:
«Я прибыла в Хауорт совершенно благополучно и без малейшего происшествия или неприятностей. Мои младшие сестренки выбежали из дома мне навстречу, как только завидели мою коляску, и расцеловали меня так горячо и радостно, как будто я отсутствовала больше года. Отец, тетя и месье, о котором рассказывал мой брат, собрались в гостиной, куда я сразу же и направилась. Часто это воля провидения, чтобы на место одного утраченного удовольствия пришло другое. Так и я, покинув дорогих друзей, вскоре вернулась к столь же дорогим и добрым родственникам. Даже если Вы скучаете по мне (смею ли я верить, что мой отъезд опечалил Вас?), Вы ожидаете прибытия Вашего брата и Вашей сестры. Я отдала сестрам яблоки, которые Вы так любезно им послали; они говорят, что уверены в том, что мадемуазель Э. добра и мила; обе ждут Вас с превеликим нетерпением; надеюсь, что не пройдет и месяца, как Вы доставите им это удовольствие»[55].
Но пройдет еще немало времени до того, как подруги смогут увидеться, а пока они решили переписываться раз в месяц. В Хауорте не происходило никаких событий, достойных внимания. Тихие дни,
Письмо написано на французском языке.
