куда-нибудь пойти? Может быть, на концерт…
– Нет, сегодня мы только гуляем. – В её словах была непонятная ему напряженность.
Вечер был непохож на остальные. Сана не подхватывала шуток, не иронизировала. Он чувствовал – она думает о чём-то своём.
– Ты сегодня такая серьезная, – сказал он, – я тебя даже немного побаиваюсь.
Впервые за вечер она рассмеялась: «Я себя тоже боюсь».
Позже он проводил её до дома, простился.
– Нет, – сказала она, – сегодня я провожаю тебя.
– Хорошо, – легко согласился Евгений, – а потом я тебя.
– Посмотрим, – она засмеялась снова. Они дошли до его дома и быстро, словно предупреждая возможность отказа или иного поворота событий, Сана попросила:
– Мне хочется чаю, – и насмешливо пригрозила, – не смей мне возражать.
Они пили чай и слушали музыку, разговаривали. Включить танцевальную музыку он почему-то не решался. Он понимал, что Тины нет дома и Сана не торопится. В нём нарастало смятение, страстное желание обнять, прижать к себе эту девочку и вместе с тем – страх: «Что же это я, она ведь совсем ребенок! Нет, я не обижу, я не могу её обидеть…»
Сана сидела тихо, почти присмирев под его взглядом. Но смирение было только кажущимся. Она была вся – ожидание. Только ожидание.
На какой-то миг молчание затянулось, и первой не выдержала Сана. Она встала из-за стола, почти вплотную подошла к Евгению и подняла на него глаза. В них было столько тревоги, любви, ожидания, надежды, что он не выдержал, рванулся к ней, подхватил на руки, прижал к себе: «Девочка моя… Дорогая…»
Она услышала только «дорогая» и успела подумать, что, наверное, отец вот так держал на руках мать, когда объяснялся ей в любви, и так же держал на руках её, когда она была совсем маленькой. Но теперь она взрослая, теперь всё иначе – её любит настоящий мужчина, и сейчас он, как отец маму, унесёт её не просто в другую комнату, а в другую жизнь…
ЕВГЕНИЙ чувствовал, как податливы и беспомощны её губы, как вздрагивают от каждого его прикосновения её по-детски угловатые плечи, и что-то в его душе стучало – остановись, остановись. Остановись, еще не поздно.
Поздно. В нём уже не было страха, потому что страх – это мысль о будущем, у него же было только настоящее в лице этой девочки, трогательно неловкой в каждом своём движении.
Потом они тихо лежали рядом и молчали. Он понимал, что должен сказать ей какие-то слова, успокоить… Но слов не было. И он гладил и гладил её по голове. Молчала и Сана. Молчала и потом – всю дорогу, пока он провожал её домой. Одна мысль неотступно билась в ней – он не сказал, что любит её… он ничего не говорил о любви…
Прощаясь, Евгений мягко обнял её за плечи, чуть склонившись, тихо сказал: «Всё будет хорошо. Ты ничего не бойся. Это всегда так трудно вначале…»
Он
