Магистр.
– Повторяй за мной, кусок дерьма: «Я бездарный карлик. Если буду вкалывать как хромл, то заслужу право драить сортиры вместе с людьми!»
– Я… – он стиснул зубы. – Вы слишком жестоки. Магистр. Простите, но…
– Ах, слишком? – мужчина приподнял бровь. В следующую секунду юный Орин впечатался в стену, действительно напомнив прилипшую к ней коровью лепёшку. Магистр ударил его Воздушной Спиралью так, что хрустнули кости. Ещё чуть сильнее – и карлик распрощался бы с жизнью, но Наставник этого не хотел. Лишь немного покалечить. – Запомни раз и навсегда, ничтожество. Запомни, пока я не поменял настроение и не вышвырнул тебя из Академии, как семерых представителей твоего никчёмного карликового отродья из клана Син. Если ты, недомерок, не в состоянии выучить даже простейшую защиту второго ряда, то тебя размажет по лесу любой тупоголовый ученик боевого клерика. Не говоря уже о магических существах, бедный малыш Ори – да, таких, как Высшие острозубы, дикие змеекрылы и других, более опасных, которые разорвут тебя на части и выпьют жалкую душу, пока ты будешь вспоминать бестолковой головой невероятно сложные формулы.
Ты меня понял, недомерок?
– Да-а-х-х, – прохрипел карлик, склоняясь в почтительном поклоне, чтобы Магистр не заметил, как гневно сверкнули его глаза.
Оринферт судорожно схватился за посох, пытаясь вспомнить хоть какую-то действенную защитную формулу, но разум отказывался повиноваться. Неужели Наставник оказался прав, и он погибнет из-за такой глупейшей оплошности?
Золотистые создания около минуты пристально разглядывали уцелевшего, а затем три крошечные змейки взвились в воздух, словно сверкающие стрелы и метнулись к обречённому карлику быстрее, чем он успел взмахнуть посохом.
Оринферт открыл глаза и удивился той лёгкости, которая переполняла его. Вопреки ожиданиям, карлик без труда поднялся. Клянусь кланом Син, его оставили в живых! Интересно, что бы на это сказал вредный пердун Торвус?
Он оглядел поляну, которая стала напоминать уголок какого-то жутковатого ледяного царства: трава походила на странные растущие вверх сосульки, а деревья оказались скованными серебристой бронёй.
Труп лиорга казался ещё больше – лёд придавал ему неповторимую исполинскую сущность, от одного взгляда на которую бросало в дрожь. Послышался треск, изо лба поверженного гиганта показалась уже знакомая золотистая змейка, она посмотрела на карлика алыми глазами и юркнула обратно.
Они заморозили Льва Хаоса, чтобы жить внутри? Этого не может быть! Но зачем? Кому понадобилась такая жуткая статуя?
Ори ещё раз оглядел поляну, заметив оторванную руку одного из стражников, замороженную в куске льда. Голова рыжего силача валялась рядом – синяя, с выпученными глазами и лицом, застывшим в перекошенной гримасе ужаса.
О, наконец-то. Людишки получили по заслугам. Жестоко и справедливо.
