тут мысль прервалась.
– Наталья, привет. Это Аня. Как твоим школа? – промурлыкала в трубку, хотя днем обсудила с подругой эту тему.
– Уже устали от учебы. Не слишком усидчивые, – прозвучало в ответ контральто. Дама мнила себя небожительницей, ибо мужу продлили загранкомандировку, и маячило повышение в дипранге. А значит, перспектива возвращения в полуголодную Москву отодвигалась, а соотечественники обязаны заискивать перед ней.
Анне был глубоко безразличен чужой ранг, хотя требовалось уважительно поохать и поахать. С этим справилась, поскольку ее второй, после филологии, специальностью являлась история дворцовых интриг, династических линий, летописей, мифов. Настал момент брать корову за рога.
– Степка уболтал заехать в клуб, где Dr. Oban встречается с фанами и подписывает свои диски. Хочет захватить твоих ребят. Ну, там мороженого перехватим. Отпустишь?
– Хоть на день забирай. Машкины выходки меня сводят с ума, а брат ей подпевает.
Обрадованные Матвей и Степа позвали Смера на прогулку. Риджбэк и хозяева считали, что ужин надо заработать, совершив моцион вокруг острова. Сын намеревался показать отцу, как наловчился лазить по стволу дуба у дома. Естественные углубления в толстенной коре Алехины доработали ножом. Получился почти тренажер для скалолазания. Поднявшись по дубу, мальчик попадал на каменную опорную стенку и, перепрыгнув, оказывался на улице возле входа в дом. Отец поощрял упражнения.
После их ухода зазвонил телефон, оторвав Анну от кухонной плиты.
– Добрый вечер. Миша Смушко. Можно говорить с Матвеем.
– Здравствуйте, профессор. Муж выгуливает собаку. Может он вам перезвонить?
– Не стоит, буду занят с пациентом. Передайте, что Париж не заинтересовался предложением, так как не имеет контактов с Ахмад Шах Масудом. Его бандиты ограбили нашу медицинскую колонну на границе с Пакистаном. До свидания.
– Всего хорошего.
Анна сносно говорила по-шведски, хотя предпочитала объясняться на английском. Понимала хорошо, хотя словарный запас был ограничен. Слова про бандитов невозможно истолковать неверно. Прозвучавшее имя она слышала, кажется, в связи с Афганистаном. Политикой Анна не интересовалась, однако для советских женщин Афганистан стал Молохом, пожиравшим мужей и сыновей. И думать не хотелось про участие Матвея в войне. Нынче пришлось задуматься: «Вот почему он кручинился утром и оживился, когда Степа упомянул про афганца в кондитерской». Поездка в фан-клуб выглядела отныне совсем иначе.
Вернувшихся с прогулки встретила другая женщина. Милая мама и ласковая жена преобразилась в фурию. Нет, у нее по-прежнему были волосы, а не змеи, и бичом не размахивала. Но тем различия и ограничивались. Голос звучал безапелляционно.
– Смер, кушать. Степа, мыть руки и за стол. Матвей, пойдем, глянем, я косметичку оставила в машине.
– Что случилось, дорогая? – поинтересовался муж на улице.
– Ты расскажи, дорогой, зачем
