он взял ее за руку. – Ответь, пожалуйста, почему доспехи черного цвета?
– А разве не ты хотел быть черным рыцарем? – она поднялась.
– Я, – ответил он, глядя на нее снизу вверх. – Но откуда ты узнала это? Кто сказал тебе мое имя?
– Кузина из Шенонсо, – ответила Диана.
– Кузина из Шенонсо, – повторил Ирвин, поднявшись. – Не та ли это дама с синим веером, советам которой я следую всю свою жизнь?
– Возможно, – проговорила Диана, глядя вдаль. – В нашей жизни много необъяснимого, Ирвин.
– Странно, мне показалось, что ты знаешь все или почти все, – сказал он.
– О, нет, не заблуждайся, рыцарь, – на щеках вспыхнул румянец. – Я еще слишком юна и неопытна, чтобы принимать твои слова за комплимент моему уму. Я ничего еще не знаю так, как должно знать.
– Зато ты умеешь внезапно исчезать и так же внезапно появляться, – сказал он.
– Для этого не нужно иметь много ума, – сказала она. – Это всего лишь игра, в которую мы играем с рождения. Я просто становлюсь твоей тенью, поэтому ты меня не видишь. Смотри: сейчас я перед тобой, а теперь меня нет, – она исчезла.
Ирвин так резко повернулся, что столкнулся с ней лбом. Диана приложила ладонь к ушибленному месту, простонала:
– О, я не ожидала, что ты такой прыткий. У меня искры из глаз полетели. У тебя железный лоб, Ирвин.
– Точно, – Ирвин рассмеялся. – Мой лоб стал железным после того, как меня в него поцеловала дама с синим веером…
– Кузина из Шенонсо, – подсказала Диана.
– Кузина, – он улыбнулся, надел доспехи.
Они пришлись ему в пору. В них он не чувствовал себя железным пугалом, нуждающимся в посторонней помощи. Доспехи стали его повторением, его новой кожей, обладающей эластичностью и железной защитой.
– Ты прекрасен, рыцарь Неро, – сказала Диана, придирчиво осмотрев его со всех сторон. – Давай испытаем на прочность твою новую кожу.
Она выхватила из-за пояса нож, полоснула Ирвина по груди. От неожиданности он оступился и упал навзничь.
– Да ты слабак! – воскликнула Диана с сожалением. – Рыцарь должен всегда твердо стоять на ногах, иначе он не достоин быть рыцарем. Вставай, – она протянула ему руку.
Они стояли друг против друга и молчали. Ему было стыдно и больно. Впервые хотелось заплакать от обиды. Но он душил в себе эту слабость, поэтому и не мог говорить.
Диана понимала, как унизительно для рыцаря быть осмеянным дамой, быть поверженным ею, и боялась говорить, чтобы не бередить его рану. Единственное, что пришло ей на ум в этой ситуации – поцеловать Ирвина в лоб, что она и сделала.
И в тот же миг грянул гром, сверкнула молния, и на землю обрушился ливень.
– Что ты стоишь? Прячься скорей, – крикнула Диана, втянув Ирвина под еловые ветки.
Лицо Ирвина было мокрым от слез. Они все же вылились наружу. Вылились в тот самый момент, когда полил
