Никогда об этом не слышала.
– Я должен был быть в той машине, но Пенни целовалась с Джонни, и мы поссорились. Я не поехал.
– Боже, – по спине Силлы пробежал холодок. – Я многим обязана матери Форда.
– Следующей осенью я уехал в колледж, как и планировал, – проведя два года в колледже, я бросил его и отправился в Голливуд. Получил контракт. Думаю, что твоя мать вновь обратила на меня внимание отчасти из-за того, что я был еще одним напоминанием о ее брате и матери. Она была так молода, когда наша интрижка переросла в серьезные отношения. Мы встречались тайно, расставались публично. Туда и обратно, туда и обратно – годами. А потом мы сбежали, чтобы пожениться.
Не прошло и года, как появилась ты, – он обнял Силлу за плечи. – Мы старались как могли. Я знаю, что получалось не очень хорошо, но мы старались.
– Как тяжело сознавать, что причиной того, что произошло, была в худшем случае смерть, а в лучшем – ошибка.
– Ты не была ошибкой.
Силла промолчала. Что она могла сказать? Ее слишком часто называли ошибкой.
– Ты еще учился в колледже, когда умерла Дженет?
– Окончил первый курс.
– Ты ничего не слышал о мужчине, о ком-то из местных, с которым у нее был роман?
– О Дженет и ее мужчинах постоянно ходили какие-то слухи и сплетни. Но я не помню ничего особенного или разговоров о ком-то из местных. А почему ты спросила?
– Я нашла письма, папа. Я нашла письма к ней от любовника. Почтовые штемпели местные, по крайней мере большинство. Она их спрятала. Последнее, жестокое письмо, разрывающее их отношения, было отправлено за десять дней до ее смерти.
Они вернулись к дому и теперь стояли у края задней веранды.
– Думаю, она вернулась, чтобы увидеться с ним, чтобы посмотреть ему в глаза. Если хотя бы половина свидетельств того времени правдивы, то она была очень несчастна. Мне кажется, она любила этого человека, и с этим женатым мужчиной у нее был бурный роман, который длился целый год, пока страсть не угасла.
– Ты думаешь, он жил здесь? А как его звали?
– Он не подписывался. Она… – Силла оглянулась, заметив, что они стоят рядом с открытым окном. Она взяла отца под руку и повела его дальше от дома. – Она сказала этому человеку, что беременна.
– Беременна? Но ведь проводилось вскрытие.
– О беременности могли умолчать. Возможно, это неправда, но если это не ложь, придуманная ею для того, чтобы вернуть любовника, то беременность могли скрыть. Он угрожал ей. В последнем письме он писал, что она поплатится, если раскроет их связь.
– Ты не хочешь верить, что она сама убила себя, – заметил Гэвин.
– Самоубийство это было или нет, но она мертва. Я хочу знать правду. Она этого заслуживает, и я тоже. Слухи об убийстве и о тайном сговоре ходили несколько десятилетий. Может, люди были правы.
– Она была наркоманкой, милая. Наркоманкой, которая не переставала оплакивать своего ребенка. Несчастная женщина,
