вен. Если кто-то внимательно всматривался в мое лицо, то сразу восклицал: «У тебя на щеке ручкой нарисовано!» Иногда я объясняла причину, мол, это вены очень близко расположены. И тогда люди говорили удивленно: «Надо же, кожа как у русалки!» Я не знала, хорошо это или плохо, когда кожа как у русалки. Поэтому на всякий случай в следующий раз не пыталась ничего объяснять и рьяно терла щеку ладошкой.
У Светки, наоборот, кожа смуглая, как будто она в младенчестве побывала под южным солнцем, да так и прилип к ней навсегда красивый южный загар. Общее у нас – только косы. Темно-русые, толстенькие, заплетенные яркими капроновыми лентами. Этих лент у нас было множество, самых разных расцветок, и мы никогда не делили, где чьи, а наоборот, менялись. В тот день на Светке было желтое платье с осликом (аппликацией на кармашке), и ей очень шли мои желтые ленты.
Младшая сестра сидела у окна на деревянной крашеной табуретке и смотрела в окно: ждала маму. Мне из кресла была видна только ее спина с тугими косичками, которые заканчивались канареечного цвета бантами. Светка дышала на замороженное стекло и пыталась пальцем проделать окошечко для обозрения. Ее ноги не доставали не только до пола, но и до поперечной перекладины на ножках табуретки.
«А вдруг расскажет маме про письма?» – с ужасом подумала я, сверля глазами маленькую фигурку сестры.
– Света, ты маме про письма не говори. Пожалуйста, – максимально вежливо попросила я. – Ну я же не сделала ничего страшного! Подумаешь, прочитала. Тем более что я немножко прочитать успела, потому что мы с тобой разговаривали.
Светка обернулась:
– Давай ты уже больше не будешь их читать, положи обратно в сумочку и убери ее на место, а то мама расстроится. Она же тебе не разрешала… Я маме ничего говорить не буду, только ты не читай больше!
Это какой-то святой ребенок! В кого только такая уродилась?! Что я знала совершенно точно, так это то, что уродилась она вовсе не в меня. По натуре я авантюристка и искательница приключений, и если у нас в доме находилось что-то, к чему даже приближаться нельзя, то я обязательно это что-то находила, осматривала, оценивала возможности дальнейшего применения, примеряла, а если необходимо, то и пробовала на зуб. Слава богу, нашим родителям не пришло в голову держать в доме ядохимикаты.
От подступившей нежности к Светке у меня все прямо всколыхнулось в душе, я обняла сестренку и расцеловала ее в пухленькие смуглые щечки. Она улыбнулась, а я начала быстро скрывать следы своего «преступления»: сложила конверты стопочкой, убрала их в дамскую сумочку, в которой мама хранила все документы, и спрятала ее в шифоньер. Очень скоро выяснилось, что я как раз вовремя справилась с этим делом, потому что Светка, снова прилипшая к окну, закричала:
– Ура! Наша мамочка идет!
И мы побежали к двери встречать маму. От нее сильно пахло морозом и не сильно – духами. Мы повисли на маме с обеих сторон, а она хохотала и говорила, что мы можем ее уронить. Встреча была настолько радостная, что, если бы незнакомый человек наблюдал эту картину, он мог бы подумать, что
