растоплю печку – и все покажу.
– Ур-р-ра! – завопила я и обхватила маму за шею руками. – Как здорово! Скажи, как называются?
– Ура! – вторила мне Светка тоненьким голоском.
– Скоро узнаете, как называются! Я вам купила четыре книги – по две на брата.
– Почему… на брата? – в один голос спросили мы.
– Мы же сестры?! – уверенно сказала я.
– Мы же сестры, – пискнула Светка.
– Ну конечно, – улыбнулась мама. – Это такое выражение есть: «на брата» – значит «на каждого».
– А-а-а… – протянула я.
– А-а-а… – протяжным эхом отозвалась Светка.
Книги оказались замечательными: рассказы Николая Носова, Валентины Осеевой, красочный сборник скороговорок и литовская сказка «Ель – королева ужей».
Мне нравилось брать в руки новенькую книжку, вдыхать запах типографской краски, листать еще никем не раскрытые страницы, рассматривать картинки. После пролистывания картинок любопытство разгоралось сильнее, хотелось поскорее начать чтение.
…Поленья уже разговаривали в печи надтреснутыми голосами все громче и громче. Я сидела в комнате, забравшись с ногами в любимое кресло, и читала вслух «Ель – королева ужей». Светка примостилась рядышком. Благодаря тому, что она занимала совсем немного места, мы прекрасно поместились в кресле вдвоем. Со спины, от печного обогревателя, веяло теплом. Из кухни доносились приглушенные звуки – мама готовила ужин и старалась не мешать нам читать сказку.
Когда я уже дочитывала последнюю страницу, то почувствовала у себя на коленке что-то теплое и влажное. Выяснилось, что Светка тихонько плачет, а слезы капают мне на колени, и, если бы колготки не впитали их, натекла бы даже маленькая слезиная лужица.
– Ты чего ревешь? – спросила я.
– Мне… их… жалко, – захлебываясь слезами, пробормотала Светка.
– Какая гадина эта Осинка! Предала родную мать! Вот пусть теперь стоит и трепещет от любого ветерка, – сказала я и почувствовала, что сама чуть не плачу.
– Пусть трепещет, – всхлипывая, согласилась Светка.
– А ты у нас молодец, – нагло закинула я льстивую удочку. – Не предала сестру.
Света подняла на меня мокрые глаза со слипшимися длинными ресницами и благодарно улыбнулась. Я обняла ее и чмокнула в соленую от слез щеку.
Вечером, когда мы со Светкой уже укладывались спать на раскладном диване, а мама с папой еще ужинали на кухне, я шепотом сказала сестренке:
– Ведь нехорошо читать чужие письма. Это все знают. А я разве чужие письма читала?
– А разве нет? – простодушно удивилась Светка.
– Конечно, нет! Сама подумай… Мама наша? Наша. А папа наш? Наш. А если наш папа из армии писал нашей маме письма, то разве эти письма для нас чужие? Мы ведь им родные дети!
– Да, –
