Тебе ведь в ту сторону?
Я мелко закивала. Хотя жила совсем в другой стороне, противоположной.
Мы вышли во внутренний двор через какой-то магазин одежды. Там нас дожидалась машина, но уже не та белая японская, а какая-то серебристая. Я неловко полезла на переднее сиденье. К этому привычки у меня не было. В нашей семье машина была только у дедушки, в деревне он возил нас за грибами в оранжевой «Ниве». А в городе ездить в автомобиле приходилось по каким-то невеселым поводам, например отвозя собаку к ветеринару. Мама просила соседа, и это всегда было неудобно. На такси я не каталась, не было нужды, город маленький. В общем, в машине я не знала, куда деть руки. Поправляла юбку: не слишком ли высоко задралась?
– Пристегнись, – скомандовал Коваленко.
Я засуетилась, отыскивая ремень. Коваленко наклонился ко мне, выдрал ремень из-под моей юбки и сам его застегнул. Я заволновалась и стала смотреть моему водителю куда-то в коленку. Стройные ноги в белых брючках. Что за ерунду мы про него выдумывали, маленькие жестокие дуры. Какой породистый дядька!
– А в тебя, Танечка, уже, наверное, мальчики стали влюбляться? – продолжал Коваленко в своем духе.
Я неопределенно пожала плечами. Вроде того, что – наверное, я не в курсе. На самом деле никто признаний, конечно, не делал.
Как загипнотизированная, я смотрела на его часы. А вдруг сейчас эта мужская рука потянется к моему бедру?
Мы ехали по Гагарина.
– А вот мое кафе. Можно как-нибудь поужинать вместе.
Ни фига себе! «Мое!» «Кафе!» Вон чё у людей бывает! Я занервничала. Это как – идти в кафе с мужчиной? Надо одеться как-то прилично, наверное. У Белки что-нибудь попрошу. А может, и накраситься надо? Я же не умею.
– Только не думай, – добавил Коваленко, – что я на тебя впечатление хочу произвести.
– Да я и не думаю.
А думала я вот что: интересно, а есть у него жена? Если есть, то как мы будем ужинать?
Около университета он меня высадил, на прощание поцеловав в щеку. При этом очки прилипли к моему лицу и получили жирный отпечаток. Я сняла и протерла. Прошла несколько шагов и открыла титул новой книжки.
«Шел дождь. Наверное, к счастью», – писал мне поэт.
29:66
Не такой человек
Утро у меня теперь всегда позднее. Я никак не могу проснуться, перевожу будильник с восьми до полдевятого, с полдевятого до девяти – ну и так далее, пока уж совсем не становится ясно, что на работу я опоздала.
Когда мы жили с Коваленкой, утро наступало очень рано. Я вскакивала и бежала в душ. Потом прыгала к нему в постель, где Ковален томился со своей утренней эрекцией. Во время утех у меня успевали высохнуть волосы.
Взбодрившись, я летела на кухоньку, варила овсянку, мыла сухофрукты. Накрывала на стол, сама уже соображая, а чего я такого приготовлю на ужин. Сроду не умела готовить, а тут освоила голубцы и фаршированные перцы. Даже за котлеты взялась! Нужно же Ковалена кормить! Шутка ли дело семейная жизнь! Надо соответствовать. Вот, кажется, все и налаживается…
Рабочий
