засмеялась и ну меня обнимать и ронять. Но я её заборола, прижала к подушке: «Спи, говорю, чумная!» Право, что чумная!»
Молчу уж о себе!
9
На другой день у меня была хоть и простая, хоть и земная и в высшем смысле презренная, но всё же радость – мне купили новые брюки. И какие! С лавсаном! Как здорово они поблескивали меленькими искорками на солнце! Как пахли! Какие чудные были на них стрелки! Как ладно они сидели на мне! Леонид Андреевич все же прав. Рубашка на выпуск – форменное безобразие! А это… Но и стыдновато. Опять Люба скажет: «Стиляга!» Как портят нас вещи! И красят, конечно! Тлен! Но что мы без них?
В тот вечер отчасти из-за брючного стыда, отчасти из жмотничества (а вдруг в темноте обо что-нибудь задену и порву или споткнусь и испачкаю), отчасти из-за ни кем ещё не разделённого чувства радости я к Паниным не пошёл (там бы меня не поняли), а весь вечер на чистом стуле просидел у Елены Сергеевны. Она тут же меня поняла и разделила со мной простое земное счастье.
– Ну-ка, ну-ка, повернись! Здорово! Как на тебя сшиты! Ну, невесты, теперь держись!
– Скажете тоже! Да разве в одежде дело?
– А то! Одень пенёк – и тот будет паренёк!
– Правда, идёт?
– Да, правда, правда… Почему спрашиваешь? Влюбился, что ль?
– А как вы догадались?
Она засмеялась.
– Теперь и сама вижу. В зеркало посмотрись! Зарделся-то, а! Как девка красная! И в кого бы, казалось, тут? У тебя, считай, только две подружки и есть. Или на стороне кого завёл? А ну признавайся! Чего лыбишься?
– Это… Вы обещайте только, больше никому…
– Могила!
– В общем, в эту… в Машу… – начал было я, но она тотчас перебила:
– Ах, в эту… в племянницу их!.. В магазине вчера с Любой видала. Ничего, смазливенькая девочка, фигурка, глазки…
Я чуть не задохнулся от возмущения! Фигурка, глазки, смазливенькая! И – всё? Всё, что можно сказать «о ней»? «О НЕЙ!»
– Глубоко заблуждаетесь, Елена Сергеевна, она не такая…
– Как все? Коне-эчно! – подхватила она, но тотчас подняла руки: – Всё-всё! Мир?
Я примирительно улыбнулся.
– Мир. Только вы всё равно никому не говорите.
– Да пока вроде нечего. Не завтра же ты жениться собрался?
– Какое жениться? И дружбы ещё не предлагал!
– А-a… а дружбу что, разве предлагают?.. И как это, интересно, выглядит?
– Ну как… Ты говоришь ей: «А давай дружить?» А она: «Дава-ай!» А потом, в один прекрасный момент, ты ей уже говоришь: «А давай поженимся?» А она: «Дава-ай!»
Елена Сергеевна внимательно выслушала, улыбнулась и взъерошила мои волосы.
– Стало быть, как ты выражаешься, по-правдашнему её любишь? А не врешь?
– Ну, честно, ну!.. – заверил я её и спросил: – А вы, Елена Сергеевна? По-настоящему любили кого-нибудь?
– Почему
