«Степной волк» и «Сиддхартха» Германа Гёссе – его любимые романы, как и мои. Об одиночестве и поиске пути. А Гоголь так же не близок. То же отчаяние, когда в порыве написать мне, как добраться до Сан-Микеле, где похоронен Бродский, вырывает вместо одной странички из записной книжки целых четыре. Та же радость в глазах, когда спрашиваешь, о чём новелла. И та же невозможность рассказать её суть в двух словах.
– Э-э-э-э… Fiction.
Фикция, а ещё «ложь» или «видимость». Отражение кривого зеркала. Утопия.
– Тебе нельзя ходить такой растрёпанной, – вклинивается он в мой нескончаемый внутренний монолог.
– Почему?
– Уши красивые. Нужно убирать волосы наверх, носить высокие причёски.
Пожалуй, погорячилась. Марко будет очень хорошим писателем. Настоящим. Он подмечает детали, которые не видны. А что, если через несколько лет буду держать его роман в руках? Восхищаться, как сейчас восхищаюсь Алессандро Барикко5?
Вино выпивается, кафе закрываются, и мы бредём куда-то над каналами дальше. Три часа ночи. Яркий свет последней открытой забегаловки по пути. Внутри одни местные. Громко смеются, поют и танцуют.
Мы занимаем столик в углу, где потише, и я стараюсь расспросить Марко о наводнениях в Венеции и проекте «Моисей», который должен спасти город от приливов Адриатики.
– Да, проект запущен. Но, по прогнозам, через девяносто лет Венеция всё-таки уйдёт под воду. Город оседает, дно оседает. Венеция построена на сваях из лиственницы, почти не поддающейся гниению, но вода точит даже камень.
Я с грустью думаю о том, что Венецию нужно закрыть для туристов: блондинки на шоппинг пусть ездят в Милан, а исследователи и искатели приключений – в Рим. В Венецию стоит пускать только людей искусства: никто, кроме них, не способен понять, оценить и запечатлеть её. Мы же все – миллионы тонн плоти – втаптываем город глубже и глубже в воду.
Венеция и есть Атлантида. Как долго я её искала! Но не там. На Мальте, на Кипре, на Санторини, в Тунисе…
Что чувствуют венецианцы, зная, что рано или поздно лишатся всего, что любили? Каково им живётся в условиях надвигающегося апокалипсиса?
– Судя по тому, как громко они веселятся, – говорит Марко, – научились проживать каждый день как последний.
Ещё по бокалу вина, и он провожает меня до остановки вапоретто.
– Мы встретимся завтра?
– Нет. Прости, но завтра мой последний день в Венеции, и я не хочу делить её ни с кем.
Машет рукой мне вслед. Ответить не успеваю: вапоретто ныряет под мост.
****
Ёжась от холодного ветра на палубе, я смотрела, как в чёрной воде канала ночные огни писали импрессионистские картины Венеции. Мечтала, что тоже буду писать: рассказ «Ловец отражений». О том, что память добавляет
Известный итальянский писатель, самый яркий романист современности, автор книг «Замки гнева», «Легенда о пианисте», «Море-океан», «Шёлк», «Сити» и других. Большинство романов экранизированы, а фильмы неоднократно получали награды на кинофестивалях.
