раз такая маза», – сказал он загадочно.
Потом понюхал содержимое банки и решительно опрокинул ее в костерок.
«Что, пипл, похиляли?»
У Джона были большие усы и утомленное жизнью, вытянутое лицо. От него густо и в самом деле пронзительно несло рыбой, и чем-то еще, что напоминало Додику длинные мерзкие сопли из известного анекдота о «перекусывании». Джон пососал большой палец, поскреб где-то за пазухой и враскачку побрел к выходу из жилища. В жилище, кстати говоря, не имелось ни мебели, ни дверей, ни окон – сплошные проемы. С продавленного потолка свисала какая-то ветошь, а на помосте из кирпичей и черных от старости досок лежали матрац и гитара.
Гак огорчился. Видимо, он хотел сначала побеседовать задушевно о поиске и о смысле. Маленький Додик вздохнул, жалея, что им снова придется идти через свалку. Однако выяснилось, что от развалин домушки, где проживал его потенциальный наставник, ведет аккуратная дорожка через полянку на большую дорогу.
Пока они шли по дорожке, Джон что-то неторопливо внушал Гаку, временами пускаясь в дерганый пляс, и хлопал кулаком себя по заду, коленкам и даже по каблукам.
«А куда мы идем?» – тихонько спросил Додик у Гака, когда Джон, сказав ему все, что хотел, стал с отстраненным видом глядеть на дорогу.
«Не знаю, – также шепотом отвечал „проводник“. – На тусовку какую-нибудь».
У Додика внутри все защемило.
Джон что-то хмыкнул и радостно улюлюкнул.
«Знаешь, как он спасается от мильтонов? – сказал Гак, согнувшись чуть ли не пополам к самому уху Додика. – Он просто ныряет в мусорный бак, и они его и не трогают».
«Почему?»
«А западло. Грязно ведь. Он все баки в Москве знает».
Большая дорога привела их к метро. Додик, совершенно не представлявший, куда это их занесло, лишь удивился, зачем Гаку потребовалось вести его через гнусный пустырь, а до этого везти на троллейбусе, если метро, правда, другое, так рядом.
Все люди, попадавшиеся по пути, презрительно, брезгливо или сурово кривились, глядя на Джона. Гак из солидарности пошел чуть ли не бок о бок с хиппом, подтащив за собой и Додика, который поморщился, уловив снова запах и сопель и рыбы. Джон все молчал.
У метро прохаживались три милиционера. Завидев их тройку, они осклабились, но не презрительно, а радостно и победительски.
«Не напрягайся», – прошипел Додику Гак.
Хиппи поприветствовал представителей правопорядка громким хохотом свободного человека. Лица у тех закаменели и они зашагали навстречу.
«Смотри, что сейчас будет, – зашептал Гак. – Смотри!»
Джон что-то пробормотал на непонятном, рыкающем языке, зачерпнул рукой грязи и лениво швырнул ее в сторону приближающихся милиционеров. Те разом взвыли и бросились на него. Но Джон, улюлюкая, ускользнул и метнулся к домам.
«За ним!» – крикнул Гак, и что-то подобное прорычали друг другу милиционеры.
