взгляд, в мнимом проблеске незажжённого фонаря, не вижу – ощущаю сетчаткой глаза:
Две розы в занавесках – дежа-вю.
Знакомый до безумия кварталик
Прорезался фасадными «люблю»…
Как хочется порой вернуться на десяток-другой лет назад, побыть в гостях у прошлого, всеми порами ощущая прохладу калёного фабричного кирпича насквозь продрогшей проходной подворотни, украшенной лишь обрывком провода, безнадёжно повисшего в её проёме, так и не дотянувшегося до бывшего там некогда цоколя 25-ваттной лампочки…
Неясно проявился Млечный путь.
И пригоршня неясных звёзд слетела.
Эстамп, пытавшийся уснуть,
Несмело принялся за дело.
Пасмурно-гранитное очарование северной Столицы за свою чуть более 300-летнюю, весьма скромную по историческим рамкам, историю, пленившее верхушку русского самосознания, издавна манило и вдохновило не одно поколение неофитов на литературные опыты. Пьянящая атмосфера Белых ночей, эклектическое смешение стилей и Эпох, многомерно существующих на одной плоскости, они сделали своё дело, возможно, не спросив дозволения сверху:
Необъяснимое приходит не спросясь…
Меня пленяет гуттаперчевая вязь:
Так развевающийся свитер у гетер
Напоминает мне изысканность манер.
Как предсказуемо короток бывает порой осенний, особенно непогожий, день! Словно скользя по невидимому лезвию, незаметно пролетает светлая полоса бытия (всего-то: от рассвета до заката несколько часов). Словно от рождения до смерти! Такова жизнь, пока её не пересечёт внезапно… «Гильотина» – вторая часть книги:
Поздравь,
поздравь меня, сегодня день особый.
Рождён был сегодня для людей.
Да-да,
по прихоти всевидящей особы –
Для мысли и для пламенных идей.
Утро… Неспешно начинает свой издревле предначертанный путь к зениту по своду неба солнечный диск, просыпается очередной раз природа, продолжается городская круговерть, но, как и раньше, передаётся от сердца к сердцу звёздный импульс:
Зажгу Вас искусством, зажгу.
Любимая, верьте искусству.
Ведь даже пинаемым бюстом
Почётнее быть, чем рагу.
День незримо уходит, по кругу Сенатской площади смещается тень от шпиля Адмиралтейства, пронизывая время, незаметно прерываясь у копыт величавого Всадника, с достоинством и мощью несущего свет-корону на вьющихся кудрях. Не потому ли бывает так тяжко нести бремя бытия, что уходит без спроса былая лёгкость, заносятся песком времени и опыта потемневшие скрижали. И слышен тихий зов:
Вернись – моя былая лёгкость.
Верни мои заветные скрижали.
Вот и долгожданный вечер! Добро пожаловать в уютный подвальчик неподалёку от Невского проспекта! Как говорливы и возбуждённо-чувственны после пары
