с шишками,
Но – «своим путём».
Что нам человечество,
Просвещенья свет?
Есть епархожречество
И сусальный бред.
Водки море выпито,
И маяк умам —
Древнего Египета
Ладан-фимиам.
На ушах – обоймами —
Гроздья макарон,
Бредит, сука, войнами
Новый фараон.
Карточки
Я себя мечтой одной
Не устану тешить —
Чтоб на своре сволочной
Карточки развешать.
На одном – «Подлец и плут»,
На другом – «Изменник»,
Вон на том – «Блудливый шут»,
А на том – «Мошенник».
Их бы, словно мотыльков,
Приколол булавкой:
«Предводитель дураков»,
«Дерьмецо с доставкой».
Легче б выборов тогда
Стала процедура:
Было б видно без труда,
Чья кандидатура.
Есть, однако, недочёт
В тонкостях проекта:
Всё б на свете спутал чёрт
Или хитрый некто.
Расцвели б от ссор и драк
Синяки-ушибы
И на мудром бы «Дурак»
Мы, смутясь, прочли бы.
На враге заклятом – «Друг»,
На бесправье – «Право»:
Лицемеров и хапуг
Велика держава!
Стал бы подлый без следа
Гадить и лукавить…
Нет, уж лучше, господа,
Всё, как есть, оставить!
Касаясь нацвопроса
(Юнцу, рассуждающему о нацвопросе)
Мой юный друг! Касаясь нацвопроса,
Старайся разводить руками так,
Чтоб твой кулак не знал чужого носа,
И да хранит Господь и твой пятак.
Князь Киева, сам Юрий Долгорукий,
Москву построил (говорят, не вдруг);
Пример его да будет всем наукой:
Создал, не запустив в чужое рук.
Книжная доля
Я без книги – никуда.
Жизнь без книги – ерунда.
Век меня по строчкам водит
Дрёмовейная звезда.
Этот путь – как рельс без шпал:
Кто задумался – пропал;
Надо в жизни слышать-видеть,
Знать, куда ведёт тропа.
Оттого-то в век отцов
Чтили люди мудрецов
И всемерно охраняли
От погибельных концов.
Допускали недогляд:
Выпил яду брат-Сократ,
Архимеда
