открылись, а отец Алексий вместе с диаконом вышли из алтаря через северный вход, в руках держа Святое Евангелие.
Александр, стоя чуть поотдаль от отца и брата, начал уставать. Он никогда не любил нахождение в храме, ему не нравился запах ладана и толпа богомольцев, состоящей из бродяг, смердов, юродивых и прокаженных. Юноша про себя посмеивался над фанатизмом молящихся, чьи спины склонялись в молитвенном поклоне, а лбы касались холодных плит храма. И когда началась Литургия верных, молодой человек, отойдя в сторону, принялся рассматривать собравшихся, особенно его влекло туда, где отдельно стояли дщери именитых людей в окружении своих прислужниц. Даже скромные одеяния и длинные платки не могли сокрыть их белых, нежных щек. Глаза Александра метались от одной красной девицы к другой – все они были хороши, но вдруг его сердце на миг замерло, в голове зашумело: он увидел ту, о которой грезил день и ночь. Анастасия стояла среди знатных дев, выделяясь ростом и пухлыми алыми губками, двигающихся при чтении молитвы. Ее нежные, тонкие пальчики рук держали свечу, а глаза – большие, серые, глядели в пол, словно красавица оставалась среди бренного мира лишь плотью, а душа и мысли ее витали где-то далеко, за пределами сего мира. Ах, как она была хороша в такой миг! Лишь на короткое время девица взмахнула пышными ресницами и глянула вокруг себя, но видела ли она среди богомольцев того, кто любил ее пуще жизни, не известно.
Сердце Александра учащенно забилось, он, позабыв, где находится, тихо подошел к отцу и дернул того за рукав. Никита Федорович обернулся к сыну и тихо спросил:
– Ты чего?
– Отец… Там она…
– Кто?
– Настенька моя, дщерь Глеба Михайловича, – юноша украдкой указал на самую высокую и самую красивую девушку.
– Это и есть Анастасия? – князь сам тут же позабыл о молитве и жадно уставился на девушку, признав самому себе, что она уж больно хороша собой, даже более того, пожалуй, самая красивая девица, когда-либо встречавшаяся ему на пути. Вот только высокая слишком, ну да ничего: Александр сам не малоросток, перегнал и отца, и старшего брата, вон какой молодец вырос: высокий, статный, хорошо сложенный, в любом случае все же выше Насти.
Служба подошла к концу. Отец Алексий, видевший Никиту Федоровича в толпе, удивился, почему князь на сей раз не подошел к нему, почему не поздоровался даже? А, махнул владыка рукой, инь ладно, обиделся, наверное.
Спустившись с паперти на подворье, князь настиг Глеба Михайловича и потянул того за богатый кафтан. Дворянин обернулся и с громким возгласом всплеснул полными руками:
– Ах, Никита Федорович, давненько не видел тебя!
– Соскучился? – с улыбкой спросил тот и похлопал собеседника по плечу.
– Да, соскучился, как же. Все дела да заботы, а к старому другу времени нет заехать, кваску попить, в баньке попарится?
– Это можно.
– Ну
