Библия. Минут пятнадцать он читал, потом начал задавать вопросы по прочитанному, дети рассуждали, анализировали… И это было так здорово, что мне сразу же захотелось остаться, влиться в коллектив, тоже слушать и обсуждать. И не смущало даже то обстоятельство, что у меня не было кимоно. Я заявилась к каратистам в каких-то колготках (справедливости ради надо сказать, что одежды для занятий балетом у меня тоже не было и там я щеголяла в тех же колготках, и в этом смысле ничего не потеряла). В общем, я присоединилась к каратистам. Хорошо помню, как поймала на себе первый раз взгляд сенсея. Он прожег меня насквозь. Я сразу поняла, что это великий человек. Не знаю, почему так решила. Он был очень жесткий, мы его одновременно боялись, уважали, любили, ненавидели – все чувства в одном флаконе. Сенсей объяснял с порога всем новичкам: «Ты сюда не драться приходишь и не приемчики изучать, это спорт. Ты изучаешь свое тело и характер, а в драках наши уроки тебе вряд ли дадут какое-то преимущество». Сенсей жил с нами в одно время, в одном городе, ходил по одним улицам и видел, что там творится. Как дети изнывают от ничегонеделания, как от скуки идут «стенка на стенку» и как быстро улица может сгубить подростка. Он стремился не столько накачать наши мышцы, сколько вложить хоть что-нибудь в наши головы и души. Мы это ценили и не пропускали ни одного занятия. Самое интересное, что его уроки не прошли даром. У нас сложилась огромная группа, занятия были весьма популярны, но ни один из нас не пропал, не сгинул, все нашли себя и стали достойными людьми. Взять хотя бы Алису Селезневу, диджея «Русского радио». Она занималась вместе с нами, была замечательной веселой девчонкой. Мой брат Макс ее очень любил. Но я вам этого не говорила! Это секрет.
В общем, тренировки надолго стали смыслом моего существования. Я начала быстро расти, набирать очки, получать пояса. Да и как могло быть иначе? Тренер, проходя мимо меня, всегда говорил: «Ну, с этой все понятно, у нее дома коричневый пояс лежит». Имел в виду пояс моего брата. Максим взялся меня готовить к соревнованиям и, как всегда, ответственно подходил к делу. Говорил мне: «Ты что, позорить меня собралась? Ты же моя сестренка, ты – мое лицо!» И мне приходилось соответствовать. Когда я получала желтый пояс, пришла даже мама, которая к тому времени все-таки узнала правду (брату моему, конечно, влетело). Первый раз увидев меня на татами, мама сразу поняла, что карате – это не баловство, а серьезное занятие, увидела мою радость оттого, что все получилось. И махнула рукой. Отныне аргументация в спорах была такой: «Получишь двойку в школе или музыкалке – не пойдешь на свое карате». Или: «Не научишься вывязывать изнаночную петлю в кружке вязания – никаких тренировок». И я шла исправлять двойку или упражняться со спицами. А что делать?
Каратисты, друзья Макса, поначалу, конечно, посмеивались надо мной. Я долгое время была единственной девочкой в команде, да еще и на несколько лет младше всех. «Что можно ожидать от этой пигалицы?» – решили они поначалу. Но потом прониклись моим упорством и преданностью
