style="font-size:15px;"> И я, с замиранием сердца, вошла в его дом – в первый раз.
Его жена, Нина Валерьевна, почти все время лежала.
– Ниночка очень болеет… – грустно вздохнул он, – после инфаркта.
Была она женщиной неприметной – тихая, серая мышка. Но глаза за толстенными стеклами очков – были яркие и прекрасные.
В избе было чисто, почти стерильно. Но очень бедно. Даже по сравнению с нами. У нас была горка с какой-то посудой, кухонный буфет и старенький телевизор. Здесь – ничего. Стол, кровати, самодельный книжный шкаф. Все. Только книг было много.
Мы пили чай, и Захар Ильич рассказывал мне про Питер. Про музеи, дворцы, набережные и Невский.
– Почему вы уехали оттуда? – осмелилась я на вопрос. – Из такого прекрасного города… Сюда, к нам, в деревню…
– Обстоятельства, – развел он руками. – Иногда они бывают сильнее. Да и Нина стала болеть… Решили, что здесь тишина и свежий воздух…
Захар Ильич замолчал. Нина Валерьевна тихо вздохнула и ушла к себе.
– Непременно поезжайте, Лидочка, в Питер! При первой возможности, самой малой! Вы так напитаетесь там красотой!.. Вы мне поверьте! Город – волшебный, ей-богу! Мы с Ниной очень скучаем…
– Вернетесь? – дрогнувшим голосом спросила я, конечно же, из личного, шкурного интереса – не дай бог, уедет любимый учитель!
– А некуда! – улыбнулся Захар Ильич. – В комнате нашей, на Садовой, нам… места нет. Так получилось. Там живет наш с Ниной сын. Надеюсь, что живет… – и он снова вздохнул.
Я поняла: они сбежали от сына. А что уж там было – не мне расспрашивать. Но, видно, беда.
– А вы, наверное, в город хотите? – спросил Захар Ильич с лукавой улыбкой.
Я кивнула:
– А что здесь делать? Копаться в навозе? Нет, не хочу.
– Все так, – кивнул он и загрустил. – А ведь здесь прекрасно, Лида! Вы оглянитесь! Лес какой, поле! А озеро ваше? Тишь да гладь, да божья благодать! Вы мне поверьте! А вот возможности – да… В городе больше. Но вы подумайте все же… Чтоб не сгоряча. Хотя… вам же замуж выходить нужно. А с женихами здесь… полный ведь швах! Нет тут для вас подходящего.
Я растерялась: «Нет для меня? А чем я, собственно, отличаюсь от других? От моих одноклассниц?» Но спросить мне было неловко.
А Захар Ильич смотрел на меня и улыбался, видя мое смущение.
– Правильно, Лида! Езжайте, учитесь! Дерзайте! А там – жизнь покажет! Она ведь умнее нас с вами будет! Вы же умница, Лида! И еще, – он прищурился, – вы – красавица!
– Ну уж… – смутилась я – какая красавица? Обыкновенная я, как все остальные.
Он замотал головой:
– Нет, Лида! Настаиваю: красавица! Лоб у вас высокий и чистый! Нос… смешной и курносый! Рот упрямый – ни за что не уступлю, и не старайтесь! – Он засмеялся. – Я прав?
В ответ я лишь пожала плечами.
– А глаза?.. Серьезные, строгие – как у взрослой девицы! Впрочем, вы
