жизни главное – буфет…
Не успело Чрево закончить свою мысль, а Карман подумать о том, что в буфете без денег делать нечего, как всё вокруг потемнело, словно кто-то закрыл собою солнце. Откуда ни возьмись свинцовой тучей над ними нависла огромная тень. Воцарилась зловещая тишина, точно на кладбище в безлунную ночь. Ощущение чьего-то присутствия и предчувствие надвигающейся беды усугублялись осознанием собственного бессилия перед неизбежным.
– Что это, ва-а-а-ша сытость? – едва слышно зашелестел Карман, как вдруг страшный душераздирающий вопль, доносящийся откуда-то сверху, словно иглой, пронзил гробовую тишину, повергая и без того перепуганных монархов в тихий ужас. Карман, Ширинка и Чрево моментально умолкли и затряслись от страха. Где-то наверху, над ними, в кромешной темноте парил ужасный призрак…
– Мы пропали… – застонал Ширинка.
Громовыми раскатами с небес прокатилось:
– На колени!
Карман, Ширинка и Чрево грохнулись на землю и замерли в ожидании. Всё стихло. Выждав минуту, но, всё еще не смея поднять голову, Чрево оглянулось и едва слышно проурчало:
– Не вздумайте поднять головы, и главное не вздумайте посмотреть ему в глаза! Ни при каких обстоятельствах… Большего оскорбления ему нанести нельзя!
– Кому? О ком вы говорите? – едва дыша, спросил Карман.
– Я, кажется, знаю, кто это… – булькнуло Чрево.
– К-к-то-о-о же? – жалобно пропищал Ширинка.
– Не лезь, – шикнул на него Карман.
– Когда я был маленьким, – начало тихо Чрево, – мой дед рассказывал мне, а ему рассказывал его дед, а его деду его, и так далее в глубину веков… – Чрево важно проурчало. – Дед говорил, что где-то очень, очень высоко живет… божество.
– Ишь ты! А как же вы? Оно что, важнее вас, ваша сытость? – не удержался Ширинка.
– Не встревай, – пихнул его Карман, – продолжайте, ваша сытость.
– Да, важнее, куда важнее… – Чрево тяжело вздохнуло и показало пальцем куда-то вверх. – Дед говорил, что даже имя его произносить нельзя…
– Даже имя! – подпрыгнул Ширинка, позабыл об угрозе.
– Уйми его, – обратилось Чрево к Карману, закатывая глаза к небу.
– Не сидится ему на месте, ваша сытость… Натура! – вздохнул Карман, показывая Ширинке кулак. – Просим вас, продолжайте.
– Дед говорил, что прежде чем произнести имя этого божества, необходимо трижды прополоскать рот молоком… – многозначительно заключило Чрево.
– Эх, молочко бы сейчас не помешало, – залепетал Ширинка, играя молнией. – Парного бы, пропустить стаканчик, другой… да еще в хорошей компании, с девочками… Эх, за милую б душу!
– Ах ты бесстыжий! Застегнулся бы… А то нашел место, – шикнул на него Карман и обратился к Чреву:
– А зачем полоскать-то? Не лучше ли выпить!
– Это такой ритуал, дурень, – забурчало Чрево. – Ритуал очищения!..
– А!
