планы своего будущего. Он еще улыбался, всходя по выбитым в скале ступеням.
В кресле на террасе сидел пожилой джентльмен, который показался Армстронгу знакомым. Где же он мог видеть это широкое лягушачье лицо, эту жилистую черепашью шею, эти сутулые плечи – и эти светлые пронзительные глаза? Ну, конечно, – это же судья Уоргрейв. Однажды ему довелось давать показания в суде, где тот председательствовал. Вид у него обычно полусонный, но во всем, что касается закона, ему палец в рот не клади. Присяжные смотрели на него, как кролики на удава, – говорят, он мог заставить их изменить свое мнение на прямо противоположное буквально по любому поводу. Пару раз ему удалось выжать из них обвинительный приговор, когда этого никто не ждал. Судья-вешатель, вот как его прозвали.
Надо же, где довелось встретиться… на краю света, можно сказать.
Судья Уоргрейв между тем думал: «Армстронг? Помню, как он давал показания. Осторожный, все время боялся сболтнуть лишнее. Все доктора – дураки. А эти, с Харли-стрит, – особенно». И он с недобрым чувством припомнил свой недавний разговор с одним скользким типом, чей кабинет находился как раз на этой улице.
Вслух он пробурчал:
– Спиртное в холле.
Армстронг сказал:
– Нужно сначала пойти и засвидетельствовать почтение хозяину и хозяйке.
Судья Уоргрейв снова прикрыл глаза, отчего решительно сделался похож на рептилию, и произнес:
– Невозможно.
– Почему же? – удивился доктор.
– Нет ни хозяина, ни хозяйки, – ответил судья. – Очень странно. Непонятное место.
С минуту Армстронг не спускал с него глаз. Он уже решил, что старый джентльмен заснул, когда тот внезапно произнес:
– Вы знакомы с Констанцией Калмингтон?
– Э-э… нет, к сожалению.
– Не важно, – сказал судья. – Туманная особа – и почерк такой неразборчивый… Я уже начал сомневаться, в тот ли я дом приехал.
Доктор Армстронг покачал головой и стал подниматься по лестнице.
VII
Судья Уоргрейв продолжал размышлять о Констанции Калмингтон. Ненадежная, как все женщины.
Потом его мысли переключились на женщин в доме – старую деву с поджатым ртом и девушку. Последняя ему не понравилась особенно – расчетливая молодая дрянь. Хотя женщин вообще трое, считая миссис Роджерс, жену дворецкого. Странная особа, ведет себя так, точно до смерти напугана… Однако вид у нее, как и у мужа, порядочный, и дело свое знают.
Как только Роджерс показался на террасе, судья Уоргрейв подозвал его и спросил:
– Леди Констанцию Калмингтон ждут, не знаете?
Роджерс вытаращил глаза.
– Нет, сэр, насколько мне известно.
Брови судьи поползли на лоб. Но он лишь хмыкнул. Про себя же подумал:
«Негритянский остров, значит? Вот тебе и ложка дегтя в бочке меда…»
VIII
Энтони
