нет: все мы очень добрые, славные люди,– значит, и жизнь у нас будет получаться такая же, хорошая, ясная. Вот теперь, из исходной точки, словно бы из детства, издалека, взглядываешь на жизнь – думаешь, как мы заплутали все, боже! Я вижу теперь, я вижу…
– Кукуруза горяченькая,– произнесла возле них рябая девчонка, продала им два соленых початка и продолжила обход пляжа. Тихонько поскрипывал бидон с кукурузой, который она уносила.
– Вера, послушайте, вот она, тишина,– сказал Виктор.
Они выкусывали желтые пахучие зерна, ужасно вкусные натощак, смотрели, как парит дельтаплан над бухтой, как уплывают яхты под парусами за тонкий и толстый мыс.
В сумерках они вернулись домой. На туристическом примусе возле роз у хибарки Виктор принялся варить себе ужин. В алюминиевом котелке закипели макароны с тушенкой, разнесся по огороду мясной аппетитный запах. Матрос прибежал и, подрагивая хвостом, то и дело вспрыгивая на задние лапки, семенил кругами, скулил, смотрел на гостя преданными глазами, был уверен, что вот-вот от него перепадет счастье.
Стемнело как всегда на юге – в момент. В доме и в хибарке уснули. Среди ночи Вера будто бы отправилась в туалет – а сама свернула с тропинки, проскользнула крадучись под черной паутиной ветвей и скрылась в хибарке.
Спустя некоторое время вышел на крыльцо дед, смотрел долго в сторону хибарки, потом – на луну, прежде чем опять уйти в дом.
3.
Утром Вера долго не просыпалась. Мать тряхнула ее за плечо и сказала:
– Иди, забери простыни из хибарки, будем стирать.
Вера сразу открыла глаза и спросила:
– Простыни? Какие? Зачем?
– Опять придется вошкаться с ними. Что за люди! Обещал ведь – на неделю, а сам всего-то на одну ночь. Хорошо хоть расплатился, еще бы так удрал – вот был бы номер!
– Уехал?.. Виктор?..
– Ну, да. Я ж тебе говорю. Простыни собери. Вставай, а ну-ка, вставай!
Дверь хибарки была распахнута настежь, кровати – одна с постелью, две другие с голыми сетками, стояли вдоль стен, спортивная сумка исчезла, по коврику на полу бегали муравьи. Записки от Виктора ни на столе, ни на кровати, ни под матрасом, ни в холодильнике – нигде не было.
– Нет, что за жизнь?!– подумала Вера вслух и затем сама ответила себе.– Ерунда!
Она содрала с кровати, смяла в комок белье, отнесла его и швырнула под черешню в железный бак, умылась под летним душем, надела цветной веселенький сарафан…
– Ерунда!– еще несколько раз повторила она себе и потом пробормотала опять.– Нет, что за жизнь?!
Матрос попался ей на пути, посмотрел на нее виноватыми выпуклыми глазами, она ему сказала: «Обманщик!»
Она вышла за калитку и, сама не зная зачем, направилась к морю. На их вчерашнем месте, под ивами, нынче загорали другие люди. Вера побрела вдоль пляжа в сторону города. Вчерашняя торговка с бидоном попалась навстречу ей, но прошла мимо нее, кукурузы не предложила.
