склоняется к чрезмерно упрощенному представлению о том, что сам процесс биржевой спекуляции сводится к анализу ям и вершин, первичных и вторичных движений. Если слишком доверять графикам, крах неизбежен. Я знаю одного чрезвычайно способного человека, в прошлом партнера известного брокерского дома, который закончил знаменитый технический вуз и получил превосходное математическое образование. Та к вот, он разработал систему графического анализа, основанную на тщательном, детальном изучении динамики цен на многих рынках – акций, облигаций, зерна, хлопка и т. д. Он собрал данные за многие годы, вычислил коэффициенты корреляции и размах сезонных колебаний – словом, все, что можно. Затем он многие годы применял свои графики, играя на бирже. По существу, этот человек использовал в своих интересах некоторые разумно подобранные среднестатистические значения. Мне говорили, что он регулярно выигрывал, пока мировая война не поставила все с ног на голову, сделав бесполезными все прошлые расчеты и прецеденты. Я слышал, что он и его многочисленные последователи потеряли миллионы, прежде чем смирились и отказались от своей системы. Но даже мировая война не может остановить рост акций, когда все прочие обстоятельства способствуют росту, или, наоборот, остановить падение, когда рыночные условия потворствуют «медведям». Чтобы зарабатывать на бирже, человек должен уметь правильно оценивать рыночные условия и приспосабливаться к ним.
Когда я вспоминаю свои первые годы на Уолл-стрит, в голову неизбежно приходят подобные мысли. Сейчас я знаю то, чего не знал тогда, и когда думаю о тех ошибках, которые совершал в силу своего невежества, то понимаю, что это те самые ошибки, которые из года в год продолжают повторять среднестатистические биржевые спекулянты.
Вернувшись в Нью-Йорк, чтобы в третий раз попытаться обыграть рынок, я торговал очень активно. Я не рассчитывал на такие же успехи, каких мне удавалось достичь в бакет-шопах, но надеялся, что со временем чего-то добьюсь, поскольку у меня уже был больший запас прочности и я мог дольше гнуть свою линию. Однако теперь я понимаю, что моей главной проблемой была неспособность понять фундаментальную разницу между спекуляцией и азартными играми. Тем не менее, поскольку у меня были уже семилетний опыт игры и определенные природные способности к ней, деньги, которые я ставил, приносили если не настоящее богатство, то в любом случае весьма высокую отдачу. Я, как и прежде, то выигрывал, то проигрывал, но суммарный результат был положительный. Чем больше я зарабатывал, тем больше тратил. Это свойственно большинству людей – и не только тем, кому деньги с неба падают, а всем тем, кто не стал рабом накопительского инстинкта.
У некоторых людей, например у таких, как Рассел Сейдж, одинаково сильны инстинкты зарабатывать деньги и копить их, поэтому немудрено, что они умирают чрезвычайно богатыми.
Ежедневно с десяти до трех меня занимала исключительно игра, но после трех я жил обычной жизнью. Не поймите меня
