ресторанах, в опере, где неизменно красовались в ложах бенуара, и в других театрах. Разумеется, они должны были безупречно одеваться, соблюдать все правила этикета, обладать ловкостью и умением доставать лучшие места на скачки, на теннисные и футбольные матчи и на все модные премьеры. Желательно было, чтобы они могли составить партию в карты и посвятить в правила и тонкости игры неопытного партнера, а при случае дать полезный совет и по части дамских нарядов, драгоценностей и убранства комнат. Но самое главное, они должны были заботиться о том, чтобы имена их патронесс как можно чаще появлялись на страницах газет в разделе светской хроники.
Такого рода многосторонняя деятельность обычно вознаграждалась, и в этом, собственно, не было ничего предосудительного, ибо полезным молодым людям приходилось немало трудиться, а иной раз даже идти на жертвы – ведь им приходилось отказываться от всех соблазнов и удовольствий, какие несет с собой общение с молодостью и красотой, поскольку услуги их требовались главным образом стареющим дамам, таким, которые, подобно Эйлин, страшились остаться в одиночестве и изнывали от скуки, не зная, куда себя девать.
Толлифер потрудился на этом поприще немало лет, но на тридцать втором году своей жизни почувствовал, что ему это начинает надоедать. Скука и отвращение все чаще овладевали им, и он исчезал с горизонта – пил или развлекался с какой-нибудь юной эстрадной красоткой, которая бескорыстно дарила его настоящей пылкой любовью и была верна ему как пес. Но сейчас он опять подумывал вернуться в эти рестораны, бары, роскошные отели и прочие злачные места, где толкутся богатые люди, на которых у него только и оставалась надежда. Он возьмет себя в руки на этот раз, бросит пить; раздобудет немножко денег, может быть, даже у Розали, приведет себя в надлежащий вид – и, конечно, ему подвернется случай проявить себя на светском поприще.
И вот тогда… тогда пусть посмотрят!
Глава X
Эйлин томилась в Нью-Йорке и, разочарованная, уставшая от такой жизни, тщетно ломала себе голову, стараясь придумать, как бы не пропадать от скуки. Хотя особняк Каупервуда – дворец, как его теперь называли – был одним из самых красивых и роскошных домов Нью-Йорка, для Эйлин он был все равно, что пустая скорлупа, вернее, могила – могила ее любви и ее надежд блистать в свете.
Теперь-то она хорошо понимала, сколько зла причинила первой жене Каупервуда и его детям. В то время она, конечно, не представляла себе, каково приходилось бедной миссис Каупервуд. А вот теперь ей пришлось и самой этого отведать. Несмотря на то что она пожертвовала ради Каупервуда и своими родными, и друзьями, и положением в обществе, и репутацией, – жизнь ее с ним разбита, и ничем этого не поправишь. Другие женщины, жестокие, безжалостные, отняли у нее Фрэнка и держатся за него не потому, что любят его, а просто из-за его богатства, из-за его славы. А его, конечно, прельщает их молодость, красота, хотя всего каких-нибудь два-три года тому назад разве они могли бы сравниться с ней, с Эйлин! Но все равно –
