простите!Я нимбы нарисую вам яичным желтком.
Я ночью прокрадусь сюда. Вот киноварь в банке.
Вот бронза сусальная – для ангелов она.
Допрежь маханья кисти я повторю губами
Все ваши золотые, дорогие имена.
Кого я позабыла? – что ж, не обессудьте:
Какое время длинное – такая и родня!..
Вы глянете в меня со стен, любимые?.. —
нет, судьи!
Хоть не судимы будете – вы судите меня.
Святой мой Николай —
родитель мой бесценный…
На кухне спишь,
уткнувши лоб
в сгиб сухой руки.
В моей крови идут твои отчаянные гены:
Краплак – Гольфстримом!
Тихий свет индиговой реки…
Тебя пишу одним мазком. Темно и сыро в храме.
Опасно свечи зажигать – увидят меня.
Но первую свою любовь
пишу в алтарной раме —
На ощупь, бешено, светло, во мраке, без огня.
Святой Григорий Богослов,
ты говорил прекрасно!
В гобой консерваторский дул.
Мне воблу приносил.
Я киноварью плащ тебе малюю – ярко-красный.
И улыбаюсь над собой – ведь плакать нету сил.
Была я дерзкой девушкой. Не верила в Бога.
Святой мой Игорь покупал перцовку и табак.
От наших тел-поленьев
свет стоял в жилье убогом!
А в белой полынье окна – аптека и кабак…
Святой архангел Михаил!
Прости мне, если можешь.
Мой грех был. И на свете нет ребенка от тебя.
Но ребра, твой худой живот
я помню всею кожей.
Сошел с ума ты.
Души врут.
Правдивы лишь тела.
Святой целитель Валентин —
блатняга в куртке грубой,
Познавший суда и решетки ржавой вкус!
В тюрьме немых морщин
твои рисую губы.
Но не боюсь. И не люблю. И даже не стыжусь.
А там, в квадрате золотом,
кто затаился в синем?..
Иркутский рынок, синий снег —
за грозными плечьми…
А улыбка – детская. Святой ты мой Василий.
Благодарю, что в мире
мы встретились – людьми.
Но снова в горы ты ушел.
Байкал огромный вымер.
Я вздрагиваю, слыша в толпе —
прощальный крик!
Псалом утешения мне спел святой Владимир,
Серебряный Владимир, певец, седой старик.
О, как же плакала тогда, к нему я припадала!
О, как молилась, чтоб ему я стала вдруг – жена!..
Но складки жесткие плащей я жестко рисовала.
Но клала грубо краску там,
где злость была нужна.
И на доске во тьме златой
толклись мои фигуры —
Неужто всех их написать мне было по плечу? —
Бродяги, пьяницы, певцы, архангелы, авгуры,
И каждый у груди держал горящую свечу.
Да что же у меня, однако, получилось?
Гляди –
