ткани? И ещё странно – нигде я не заметил ни колодцев, ни девушек с коромыслами. Созрели до идеи водопровода? Не дозрели до идеи девушек?
Очередная странность – совершено никакой вони. Не то чтобы совсем не пахло – чувствовались в воздухе и коровий навоз, и прелое сено, и ещё что-то кислое – но всё в пределах нормы. Может, у них тут и санэпидемстанция есть? И даже взяток не берёт?
А телеги наши меж тем уже заходили в какой-то проулок, по обеим сторонам которого тянулись огромные сараи.
– Прибыхом, – улыбнулся мне Ксанфе. – Амбары те суть приказны.
Потом была суета, выпрягание лошадей, разгрузка телег. Верёвку с моей шеи наконец сняли, спустили на землю. Ксанфе взял меня за локоть и повёл куда-то внутрь.
Там оказалось довольно светло – из-за факелов. Но совсем не таких, как в исторических фильмах. Не чадили, не воняли, горели необыкновенно ярко. Вполне даже сравнимо с электричеством.
Ксанфе явно знал, куда идти. Протащив меня по широкому коридору, он нашёл высокого седобородого старика и минут пять ему что-то втолковывал, показывая на меня. Говорили они тихо, лишь изредка доносилось: «Афонасий де рече, „лазняки“, „хвороба“». Потом он развернулся и вышел, на прощание хлопнув меня по плечу – не боись, мол, всё путём будет.
Старик внимательно оглядел меня и сказал:
– Вой рече, имя ти Андрей. Лет елико суть?
– Девятнадцать… С половиной, – пробурчал я, уставясь на свои голые ноги.
– Идемо, Андрее. Облик вземши, поснедаеши…
Поснедать – это было очень кстати. Пускай всего-то разносолов – ломоть хлеба, вяленая рыба и подкисленная чем-то вода, но старик по крайней мере не жмотился в количестве.
Потом меня завели в какую-то каморку и лязгнули снаружи засовом. Внутри обнаружилась охапка сена. Наверное, это здесь считается постелью. Вверху, над самым потолком – маленькое, крест-накрест забранное двумя железными прутьями окошко. Солнце, по моим прикидкам, уже опустилось за горизонт, но в каморке было пока довольно светло. Читать, конечно, я бы не смог, а вот разглядеть удобства – вполне. В углу зияла дыра сантиметров тридцати в диаметре, голова уж точно пролезет. Где-то в глубине слышался рокот текущей воды. Уж не канализация ли?
Наверное, в мои обстоятельствах полагалось бы не спать всю ночь, изводить себя вопросами, воображать многочисленные ужасы. Но ничего подобного – я как свалился на это сено, так и заснул, и не снилось ничего. Видимо, сегодняшний объём впечатлений равен одному удару по башке… Интересно всё-таки, кто же это меня там, в подвале оприходовал…
Утро началось со скрежета отодвигаемого засова. Я приподнялся, завертел головой – и сразу всё вспомнил.
Каморка была залита нежарким ещё, золотистым солнцем. Солома моя разметалась по полу, и немалая её часть застряла у меня в волосах. Пришлось причёсываться пальцами. Тупое занятие, конечно.
Дверь
