своей тарелкой. Они спрашивают: ты чё не точишь? Вовка посмотрел на них и говорит: мне западло! Они вскинулись: за базар отвечай! А Вовка им: отвечу! Я прислушиваюсь, мне стало интересно, что этот рыжий наплетет. И слышу, как мой будущий законный супруг разговаривает с блатарями на их родном языке:
– Шкур дерете?
– Ну.
– За щеку берут?
– Ну.
– Потом приходят сюда и ложки суют в поганый рот. А я не защеканец. Мне западло.
Развел, как детей в цирке. Эти трое молча встали, кинули деньги на стол и ушли. Я не удержалась, подмигнула ему одобрительно: мол, ну, ты, рыжий, даешь! Он, такой довольный, подозвал меня:
– Будьте любезны, барышня, уберите за этими гражданами.
Сваливаю на поднос тарелки и говорю ему на вы, хотя самой смешно:
– Не боитесь, что они за углом ждут, когда вы пообедаете?
Он головой качает:
– Знаю секрет.
– Какой?
– Могу рассказать. По телефону, если дадите номер.
В тот раз я ничего ему не дала, типа девушка гордая. Но запомнила. И он на меня запал, приходил каждую мою смену. Хорошее было время.
А те чучела в наколках ему все-таки наваляли как-то вечерком. Но Вовка не расстроился. Он не из таких.
В Бездорожной люди живут мечтательно. У семидесятилетней Матрешки всю жизнь была мечта насрать мужу на лысину. Выходила за кудрявого. А он возьми да облысей на третьем году совместной жизни, после ядерного испытания в соседнем районе. Молодая жена приняла этот факт за личное оскорбление. Прозвала мужа Лениным. За ней все подхватили.
Но до поры, кроме тихой матрешкиной ненависти, Ленину ничто не угрожало, пока в девяносто втором с Дальнего Востока не дембельнулся Кончаловский. Был он внук, не то правнук деда Героя, который нарисовал самоедскую камасутру. А свою кликуху вот как заработал.
Служил парень в Находке военно-морским киномехаником. Тогда еще крутили кино на пленке, которая почти каждый сеанс рвалась, будучи изжевана множеством кривозубых советских проекторов. В будке имелся особый станок, чтобы на скорую руку латать киноленты. Потому что матросы являлись в кино подрочить на фильмах «дети до шестнадцати не допускаются» и орали матом, если на экране бабу вспучивало пузырем, и вместо булок Маленькой Веры загорался белый свет. Могли подняться в будку и настучать по ушам, хотя кто виноват, что такая техника?
Короче говоря, устал наш земляк каждую субботу получать в бубен и вот что придумал. Собрал обрезки голых баб из разных кинофильмов, склеил их между собой на станке. Картина получилась короткая, но сильная. Зрители кончали на третьей минуте. Балдежные молодежные ихние сперматозоиды пулей пробивали крышу и улетали в открытый космос оплодотворять вражеские спутники-шпионы. Вот за эти киносеансы, проходившие с аншлагом, но в тайне от начальства, и прозвали нашего односельчанина Кончаловским.
