там в долг. И вдруг меня осенило! Ведь сегодня день моей выписки – они ждали от меня подарков, букетов – конфет, в конце концов, а я… Не долго думая, я спустилась в буфет и купила конфет, несколько шоколадок, пару бутылок шампанского, – даже удивилась, что в больнице продают спиртное – предусмотрительные какие. Разделила всё по пакетам и стремглав поднялась на пятый этаж. Доцента в кабинете не было, и один из пакетов я протянула дневной медсестре Наташе, которая проходила по коридору:
– Наташ, я выписываюсь, спасибо тебе за всё! Ты замечательный человек…
– Ой, что ты?! Не надо, не надо! – отпрянула она от меня и юрко скрылась за дверью кабинета старшей медсестры.
Странное поведение Наташи меня обеспокоило даже больше, чем беспричинное равнодушие доцента, которое я списала на его личные проблемы. Я не раз делала этой улыбчивой, безгранично доброй девушке небольшие подарки, и она всегда с радостью их принимала. Однажды, в переизбытке своих пациентских чувств, я обрызгала её духами, когда узнала, что после смены наша любимая медсестра идёт на свидание. Она была на десятом небе от счастья, хоть и отметила, что пользоваться парфюмом во время работы им строго запрещено. Тогда я просто отдала ей оставшийся пузырёк и взамен получила благодарный медсестринский поцелуй в обе щеки, – и вдруг сегодня такое…
Я не знала, как себя вести и мне ничего не оставалось делать, как топать в палату на свою кушетку.
– Ты еще здесь?! – удивилась Ангелина Михайловна, – думала, уже не зайдёшь. Смотрю, стоит – стену подпирает. Чего это он тебя сегодня – бортонул?
С Ангелиной Михайловной мы подружились в тот день, когда я выходила из наркоза. Лёжа на своей кушетке, я в полудреме слушала её истории жизни. Невыносимо громкий, чуть грубоватый голос несколько раз вырывал меня из сна, и я раздраженным бормотанием призывала её снизить децибелы. Это помогало, но ненадолго. Через пару минут она входила в свой привычный ритм и снова басила на всю палату. Из всех её рассказов почему-то запомнилось только то, что в молодости она загорала без лифчика и теперь решила, что это и есть причина её нынешнего заболевания. Потом, когда я окончательно пришла в себя, она ещё много раз рассказывала, как давно приехала с Сибири и купила квартиру в нашем городе. Только никого у неё здесь нет, была двоюродная сестра и та уехала.
Её кровать стояла в углу, возле окна, и она часто подолгу смотрела в окно, как будто кого-то выглядывала.
– Чего молчишь? А бледнющая какая! Случилось чего?
– Сама не знаю, – я уже не могла сдерживать беспокойство, – никто со мной не хочет разговаривать, говорят: «ответы ещё не пришли».
– Это ты с Надеждой из пятой палаты в один день делала?
– Ну, да, – вспомнила я.
– Как же тогда не пришли?! Слышала, какой вой в пятой стоит…? Ей не говорили, а она все равно узнала.
– Что узнала? – сама не знаю, зачем задала этот вопрос.
Что ещё можно узнать
