качествами, – медленно повторил он, словно запоминая. – Это полезно в том смысле, что сужает круг, – серьезно произнес он. – Благодарю.
Поскольку герцог больше ничего не сказал, Тэнзи посмотрела на лежащий на коленях лист.
– Номер три: мне бы хотелось, чтобы он был красивым.
Это она произнесла нерешительно и подняла взгляд. Герцог был красивым. Даже с легкой сединой на висках. Но может быть, он считает, что внешность не так важна, если необходим моральный стержень.
– Позвольте заверить, что мне бы и в голову не пришло связать вас с горгульей, мисс Дэнфорт.
Превосходно! Она облегченно улыбнулась.
– Я особенно и не волновалась, потому как все мужчины, которых я видела в Суссексе, были просто…
Великолепны, чуть не ляпнула она в порыве энтузиазма. Особенно вспомнив о мужчине с балкона.
– …очень приятными, – ханжески договорила Тэнзи.
Он минутку помолчал. Ей показалось, что морщинки в уголках его глаз сделались чуть глубже. Он что, пытается подавить улыбку?
– Многие да, – несколько загадочно произнес герцог. – А следующий пункт?..
– Ах да. – Тэнзи снова посмотрела на список. – Номер четыре: любит…
Проклятье. Это еще один очень деликатный пункт. Она опять подняла глаза. Вокруг глаз герцога виднелись тонкие морщинки, что подсказывало: иногда он все-таки смеется. Впрочем, доказательств этому Тэнзи пока не видела. Интересно, делает ли он это с удовольствием или считает необходимым светским условием, вроде поклонов и тому подобного.
– Глоток хорошего брэнди? Прогулки по берегу моря? Вышивание? – подсказал герцог. Теперь Тэнзи отчетливо слышала с трудом сдерживаемое нетерпение. Ничтожная пылинка, подумала она. Я раздражитель, ничтожная пылинка, и он едва меня терпит.
– …смеяться.
Она произнесла это едва слышно. Почти извиняющимся тоном.
– А, – задумчиво протянул он. – Что ж, думаю, тут у нас конфликт между пожеланием номер два и вот этим. Боюсь, мне придется просить вас выбрать только одно из них.
Легкие сжались так стремительно, что Тэнзи едва не закашлялась.
Черт побери. И винить остается только себя.
Последовало удручающее молчание. Затаив дыхание, Тэнзи обдумывала последствия.
И вдруг он с такой силой хлопнул ладонью по столу, что Тэнзи подскочила, и захохотал, запрокинув голову.
– О, Титания. Вы выглядите такой потрясенной! Я же вас дразню. Видите ли, я тоже иногда люблю «посмеяться». Но думаю, теперь я знаю, что бы вы выбрали, если бы возникла такая необходимость.
У него был такой замечательный, такой заразительный смех, что Тэнзи быстро оправилась от смятения и тоже рассмеялась. Хотя и не до конца простила за то, что он отнял у нее год, а то и два жизни этой своей «милой шуткой». Слишком уж живо она вообразила свою дальнейшую судьбу.
– Ваш отец был большой зубоскал, –
