правоохранительных органов, за что сходу с почётом был препровождён в одиночную камеру, где и продолжил голодать. В то время, как его друг, тот предводитель молодёжного звена, правой рукой которого был изолируемый теперь арестант от нормальных зеков, раньше срока вышел на свободу, подав апелляционную жалобу, и предоставив возможность поэту и дальше наслаждаться невыносимыми условиями, но уже в одиночестве.
Отмотав весь назначенный срок, пять дней, на полную катушку, тот вернулся обратно, к своему родному лесопарку, с милым, уютным, почти домашним, названием Сер Бор, где точно так же продолжил свою революционную деятельность. А, учитывая его род занятий, домохозяйство, и то, что практически поголовно, все революционеры и во все века, точно так же были безработными, товарищ Меньженицкий, их идейный соратник, просто чуть отошёл от общего правила, всё же работал, но только по дому, и потому, даже при таком раскладе, его голова всё равно оставалась свободна, что давало, и будет давать бесконечные поводы для его всё новых и новых революционных идей.
***
Хотя, чтобы быть защитником окружающей среды, для этого совсем не обязательно и в партию то вступать. Так что, что на самом деле руководило Сергеем Александровичем, так до конца и останется не известным. Да и те люди, которых поэт Меньженицкий притаскивал на свои митинги, собирая их из окрестных домов-многоэтажек, не состояли вместе с ним в «ГРУше». Собственно, вот об этих людях и можно было подумать, как о реальных радетелях Сер Бора, даже обвинив их в бескорыстии.
А, когда ты шагаешь по лесу с мандатом партийным и говоришь, что защищаешь, это странно смотрится, лесник, егерь, бл#… и ещё поэт и борец-одиночка, за спиной которого целый грушевый кагал… Потому и плачет Меньженицкий на собраниях, как заправский плакальщик на похоронах у своего почившего близкого родственника… Им же, плакальщикам, это свойственно, поплакать на людях, сморкнуться, удариться головой о стенку и пойти с улыбкой, даже не утирая слёз, дальше, с осознанием в душе, что всё, как надо… Работа у них такая, плакать…
Но, правда, не далеко уходил егерь и лесник, он привычно обращался только к тем людям, которые имели непосредственное отношение к его роду деятельности. Нет, ни к ведению домохозяйства, тут он и сам неплохо справлялся, а к тем, кто охранял, лелеял и пестовал его родной Сер Бор, и не к тем, кто классно, под пиво отдыхал на его зелёных, не испорченных ещё серым гравием, лужайках.
Остальных же в расчёт поэт не брал, что значит, просто игнорировал… Будучи интеллигентом по натуре, Сергей Александрович не считал нужным отвечать на какие-то вопросы, что не касались его очень важной общественной деятельности, даже вежливо заданные вопросы о погоде, от незнакомых людей, он по возможности, обходил стороной, ежели только речь не шла о погодных условиях в его любимом Сер Боре, будто весь метеорологический прогноз сосредоточился
