среднего роста. Его некогда огненно-рыжие волосы с годами сделались песочными с серебряной проседью, и стоял Генрих ссутулившись, будто бремя королевской власти тяжело давило ему на плечи.
– Ростом ты пошел в своего деда, де Динана, – заметил Генрих, чуть прищурившись. – И кажется, также унаследовал от него способность навлекать на себя неприятности. Мой сын заявляет, что ты пытался его убить. Что можешь сказать в свое оправдание?
Многочисленные истории про Джоселина де Динана Ламборнского, дедушку Фулька по материнской линии, по большей части были легендами и рассказывались с гордостью. Фульк так кипел от гнева и негодования, что не мог уронить честь предка. И потому прямо ответил на вопрос короля, заявив:
– Ваш сын, сир, напрасно обвиняет меня, ибо на самом деле первый удар нанес он. – И Фульк поднял руку к распухшему носу и отекшим глазам.
Иоанн из мертвенно-бледного стал пунцовым.
– Ты жульничал и вел себя дерзко! – прорычал он.
– Я никогда в жизни не жульничал, – отрезал Фульк. – Его высочество говорит о дерзости, но умалчивает об оскорблении, которое он мне нанес!
Он продемонстрировал Генриху и придворным испорченный щит.
– Ты пытался меня убить! – прошипел Иоанн. – Ты в припадке ярости швырнул меня о стену!
Его взгляд метался по лицам стоявших вокруг баронов, ища сочувствия, и просветлел, остановившись на Ранульфе де Гланвиле:
– Милорд, вы видели все собственными глазами!
– Я видел лишь последствия, – спокойно возразил де Гланвиль. – И, откровенно говоря, сомневаюсь, что Фульк Фицуорин и впрямь намеревался убить вас. Это было бы глупо с его стороны, а глупцом этого парня назвать нельзя, хотя он часто бывает безрассуден и вспыльчив.
Фульк бросил на де Гланвиля благодарный взгляд.
– Я всего лишь защищался, – твердо сказал он. – Милорд Иоанн первым ударил меня по лицу шахматной доской, и мне пришлось остановить его, чтобы он не ударил снова.
– Ах ты, вонючий ублюдок, ты все выду…
– Придержи язык! – отрезал Генрих, поворачиваясь к сыну. – Сколько я тебя знаю, ты вечно затеваешь ссоры по самым ничтожным поводам. Если даже Фульк и причинил тебе вред, то подозреваю, ты сам его спровоцировал. И впредь обращайся ко мне, когда будешь искать справедливости, а не попустительства. – Он повернулся к юстициарию. – Ранульф, поучите моего сына владеть собой. Если для усвоения урока потребуется применить ремень с пряжкой, я не стану возражать.
Де Гланвиль поднял бровь, не утратив невозмутимости:
– Да, сир.
Иоанн побелел как полотно.
– Папа, ты не можешь!.. – В его голосе боролись негодование и мольба.
Генрих обнял Иоанна за плечи:
– Ты мой младший сын. – Сейчас король говорил устало. – Однажды, и довольно скоро, тебе придется принять на себя владение этими землями, но как я могу возложить на
