не будет.
Это «пока» мне было страшно произносить. На сколько времени растянется это «пока»? И мысли бродили всякие – «растянется ли?».
Мне пришлось «свернуть» уже начавшиеся курсы – кому-то я молча возвращала оплату, кто-то допытывался – когда можно будет продолжить, и очень настойчивым я говорила правду. Среди них были те, кто испуганно смотрел на меня, будто я в момент превращалась в прокаженную или убогую, и быстрее удалялся.
Жизнь начинала обретать совершенно незнакомые контуры. И что-то внутри подсказывало – надо доделать то, другое, третье… Доделать.
Предел, который маячил где-то совсем близко, стал стимулом. Я села планировать – смешить Бога. И вдруг появились странные мысли: «А если бы тогда не операция произошла, а наступил конец, – что бы изменилось вокруг? Мир остался бы без моих планов – и ничего не повлияло бы на следующий день без меня».
Моё присутствие и на самом деле ограничилось. В нашем с Сергеем музыкальном проекте «Наш Остров» ребята стали заменять меня, как ведущую, но сценарии я продолжала им писать. И ничего не изменилось – жизнь для других людей продолжалась. А я перешла в отстранённую категорию.
Итого: пациент, материал, дилетант, наблюдатель.
13 января 2011. Квота
Наслышанные о том, что мест для госпитализации, называемых квотами, дают совсем мало, мы с Серёжей приехали пораньше, около семи утра, и были первыми. Около здания, в темноте ещё не наступившего утра, на улице перетаптывались с ноги на ногу несколько человек. Все в очередь, но в разные кабинеты. В полвосьмого дверь открыла техничка, и разрешила ожидать прихода работников регистратуры в тёплом помещении.
В назначенном девятом кабинете недавно установили Интернет. Эта связь с республиканским центром была настолько обложена таинством, что, скорее, сходство можно было провести со связью с Богом. Священнодействие назначения кодового номера больному, определённому на госпитализацию, производилось при закрытых дверях, и минут по десять. Вот и мне назначили кодовый номер. Заплатила две тысячи тенге – по совету «бывалых» – и назначили. Теперь я стала пронумерованной. Дальше – приёмный покой. А там находились больные, которым не достались места ещё со вчерашнего дня. Когда осталось одно свободное койко-место в химиотерапию, в очереди началось оживление. Но странное ощущение не покидало – и здесь очередь. За чем очередь? За правом на жизнь?
Это место досталось мне. Может, потому что я не переживала, как другие, может ещё почему-то. Просто в какой-то момент открылась дверь и высунувшаяся из-за неё голова произнесла мою фамилию.
Сидя в очереди, чтобы занять голову чем-то, я написала строчки почти считалки: «Нам, с присвоенным кодовым номером, Уже видно – где ад, где рай… На поверке – кто жив, кто помер: – Рассчитайсь! – кричат, – Рассчитайсь! И уже не по имени-отчеству, И не важны ни званья, ни чин… Всё, что прочила жизнь – отсрочено На год. Если свезёт –
