наизнанку вывернула, так что хуже не будет.
Она провела его по коридору в комнату, обставленную по стандартам нижнего слоя среднего класса, – весьма удобную, на взгляд мистера Крука, комнату. Правда, стоит иметь в виду, что он находил удобными и салуны с их обитыми красным плюшем скамейками, крикливо раскрашенными рекламными картинками в рамках и папоротником в желтых и зеленых фарфоровых горшках. В комнате были расставлены старомодные стулья с вышитыми тамбурным швом салфетками на спинках, фотографии в рамках – на всех были изображены родичи Мэй, и ни одна, кроме фотографии ребенка, явно не имела никакого отношения к Феррису. Эта старинная утварь, пыль с которой надо было стирать, наверное, полдня, скорее всего перешла сюда из прежнего дома Мэй. Обстановку дополняли гладко отполированный стол, накрытый вязаной скатертью и окруженный обитыми плюшем стульями, несколько игрушек – это явно было достояние Берти, – вентилятор, покрытый раскрашенной бумагой, на блестящей каминной решетке, темно-красные гардины поверх кружевных занавесок, задергивающиеся с наступлением сумерек. Эта комната вполне отражала характер своей хозяйки: женщина, ее обустроившая, обладала твердыми устоями, которые не могли сломить даже трагические обстоятельства.
– Итак, – начал мистер Крук, – если ваш муж не объявится до завтра… Кстати, как вы думаете, он объявится?
Мэй покачала головой, на ее осунувшемся лице проступил слабый румянец.
– Понятия не имею, где он может быть.
– Но ведь вы понимаете, к какому выводу скорее всего придет жюри?
– Если кто-нибудь решит, – мгновенно вспыхнула она, – что это дело рук Вилли, то это ложь. Он – последний, кто был бы на такое способен. Слушайте, он же ненавидел любое насилие. Мышь бы пальцем не тронул.
– Есть много людей, которые не тронут мыши, но убивают людей. Кто это был?
– Вы про убитого? – Мэй посмотрела на мистера Крука. – Представления не имею. Никогда раньше его не видела.
– А муж видел?
– Не знаю. Сюда его он, во всяком случае, не приводил. Впрочем, он никого не приводил.
– Выходит, друзей у него было не много?
– Я лично ни о ком от него не слышала. Он словно боялся заводить друзей.
– А почему, как вы думаете?
– Это как-то связано с давними событиями, во всяком случае, так мне всегда казалось. Но сам он никогда не заводил разговора на эту тему.
– А вопросов вы не задавали?
– Толку не было. Если люди хотят говорить, они говорят, а если нет, какой смысл давить на них? Кстати, что вам здесь нужно? Что-то больно вы похожи на тех других, что из газет. Получал ли он письма? Куда уходил вечерами? Один вопрос за другим, как будто у меня есть на них готовые ответы.
– Они просто зарабатывают себе на жизнь, как и все мы, – примирительно, что было для него довольно необычно, заметил мистер Крук. – Не забывайте об этом, когда думаете о них.
– А я о них и не думаю. Я вообще ни о ком не думаю, кроме Вилли.
– Вот из-за него-то я и здесь. Надо, чтобы у Вилли в суде был представитель,
