где кончается одно и начинается другое.
Может, в этот раз силы и энергии, полученной от самца, хватит на более продолжительное время?
Она не была паразитом. Не была энергетическим вампиром. Силу ей давали негативные эмоции людей. Злоба, ненависть, жажда лёгких денег и славы. Гарпия принимала их с благодарностью и перерабатывала в своём хрупком теле. Взамен отдавала обратно чистое, доброе и нежное. То, что было чёрным, становилось белым и возвращало потерянные в бессмысленной суете города силы и энергию.
Незаметно такую вещь не провернёшь. Нужно время и душевная близость с человеком. А когда падают барьеры и человек становится самим собой? Правильно, когда он спит или занимается любовью. Вот и приходилось Гарпии жертвовать малым ради большого и священного.
Птица забирала себе грязь людей, чтобы снова летать. Во время оргазма и после завершения земной жизни.
За кадром оставались утопающие в тазике с кровью бритвы и лезвия и бесчисленные попытки суицида, когда душевная боль достигала апогея. За кадром оставались слёзы в подушку и угрозы богатого брата, занимавшего какой-то там пост в верховной власти и за руку здоровавшегося с премьер-министрами всех цветов и мастей. В стаде благородных аристократов завелась плешивая овца, портящая всю картину маслом.
Брат не понимал, что его попытки сделать из сестры леди высшей марки только усугубляют ситуацию. Стены давили на неё, лишали воздуха и свободного передвижения. Следующие по пятам охранники пробуждали приступы паранойи, от которых можно спастись только одним способом: запереться в комнате и залезть в шкаф. Тогда охрану убрали.
Ночные похождения по мужикам закончились тем, что Гарпию посадили под домашний арест. Но не надолго. Прыжок в окно с седьмого этажа вернул брата на землю.
И лишь жалость не позволяла ему упрячь Гарпию в психиатрический диспансер для богатых, куда даже комар носа не просунет.
Гадес
Гадес.
Гадес лениво докуривал шестую подряд сигарету. Молоденькие официантки призывно стреляли в его сторону чересчур ярко накрашенными глазами и пытались выглядеть при этом крутыми и взрослыми. Наивные. Выставляют себя посмешищем и сами не понимают этого.
Поймал взгляд одной юной нимфы. Нить, пробежавшая от его глаз, мгновенно связала их в одно крепкое и неразрывное. Помани пальцем и на корячках приползёт, отдавая свою девственность прямо тут, на грязном, пропахшем пивом, столе в дешёвом (хотя почему дешёвом?) баре для байкеров и прочих оторвышей на окраине города. А может?
Похотливая мысль в отношении дщери человеческой горячей лавой разлилась по венам, находя отклик в голодном до женского общества теле.
– Ай, бесстыдник. Впустую тратить свою силу на каких-то замарашек! А ещё носишь имя бога.
Змеиные глаза полыхнули в табачном дыму.
– Тебя не учили, что подкрадываться сзади
