плачем мать о сынеНа перекрестии судьбы.
Все повторилось. Все – до точки.
Причина, следствие разжав,
Толпой сдавила одиночку,
И февралем приспущен флаг.
Разгонит сумрачность эпохи
Его – пером зажженный – свет.
Он заплужарил в землю строки.
Историк? – Да!
Еще – поэт…
«У савана карманов нет…»
Если спросят, что так мало жил я,
Ты в своем ответе не таи,
То, что я страдания чужие
Принимал все время как свои.
У савана карманов нет.
Смотрю на мертвое лицо:
В занозный гроб – поклажу лет —
Как будто в старое пальто,
Одели тело на тот свет,
И, венчик положив на лоб,
Гвоздями склеили конверт.
«Да упокоится душа!» —
Воскликнул глас сквозь дым кадильный,
И ноги холод измогильный
Собой окутал не спеша.
Но вопреки дыханью смерти,
Раскинув крылья, рвался ввысь,
Свободный сокол, – в крике птицы
И плач, и дождь переплелись.
А в это время с гулким стуком
Земля касалась темноты —
И холм вставал с другими вровень,
Не нарушая красоты.
«Кто сказал, что жизнь коротка?..»
Светлой памяти
Надежды Владимировны Долговец
Кто сказал, что жизнь коротка?
Ее хватит на несколько жизней,
Если только вы не с молотка
Продаете и чувства, и мысли.
Жизнь дана, чтоб успеть состояться,
Прорастить в себе новую жизнь,
Раз влюбившись, до смерти влюбляться
И любовию смерть пережить…
«Все, как положено мужчине…»
Светлой памяти моего крестного сына
Сергия Завьялова
Все, как положено мужчине:
Нелегкий путь, война с собой,
Раненья, госпиталь, махорка,
Жены дежурство, тяжкий бой
Часов, бравада пред хирургом,
Осиплость голоса от мук…
И – ожидание, что утром
Зайдет в палату старый друг.
Все, как положено солдату:
Крещенье и… последний снег.
Еще – ружейный залп с раскатом
И гимн весны победной вслед…
«Сколько раз умирал, а все страшно…»
Чьей милостью, какою силой
Крест жизни все-таки несом…
Сколько раз умирал, а все страшно.
Есть еще, что мне жизни сказать.
С каждым днем вижу я: ненапрасным
Стало то, что писалось в тетрадь.
Вслед за новым рассветом мне вторит
Мое сердце в глухой барабан,
И невидимый
