мальчик. Да… если попробуешь сунуть пальцы – не проси их потом тебе приделать.
За первым окном – высоким, арочной формы – был день. Ясное небо и легкие прозрачные облака. Никакой земли не видно. Только шпили каких-то башен. Вот если бы взобраться повыше… Но как? Помня слова дяди, я опасался даже прикоснуться к позеленевшей бронзовой решетке. Глаза болели от яркого света.
Подошел Маран, посмотрел, хмыкнул. И не успел я опомниться, как оказался у него на плечах.
Теперь я увидел землю. Словно окно было в высокой башне – я смотрел сверху на площадь большого города. Площадь жила, клокотала и двигалась. Беззвучно кричали разносчики газет и уличные торговцы. Проехал големобиль – герба не рассмотреть, но, наверное, это спешил по своим делам кто-то очень важный. Шли люди. Из-за угла появилась карета, кучер в круглой шляпе…
Появились два стражника в синих камзолах, с алебардами в руках. Потом я посмотрел выше и увидел вдали темный замок, над которым плясали черные молнии. Стоп. Это же… обиталище Слотеров?!
– Ты видишь Ур, Блистательный и Проклятый, – сказал дядя. – Полуденное окно выходит на Мясничную площадь. В этом окне всегда день и всегда двенадцать часов. Но только для того, кто смотрит. Даже когда в Уре ночь – здесь все освещено полуденным солнцем. А вот людей ночью нет, если не считать случайных прохожих… Смешно, мальчик. Вор крадется в темноте – а здесь его видишь, как на ладони.
– А другое окно?
Маран хмыкнул.
– Рассветное окно. Бесполезное! В Полуденное хоть можно шпионить за кем-нибудь. А в том… – он махнул рукой. – Никто не знает, куда оно ведет.
Дядя со мной на плечах подошел к Рассветному. Оно было ниже и проще. Проем четырехугольной формы, без всяких украшений. Выложен красным кирпичом – потемневшим и растрескавшимся от времени.
– Окна – древнейшие порталы из существующих в Уре, – сказал Маран. – В мое время их было больше… Давай, мальчик, смотри, и пойдем дальше.
Логово столетиями достраивалось и расширялось. А потом, в один прекрасный момент, взрыв уничтожил верхний замок, а на месте подземной части образовалась гигантская воронка. Уцелела старая часть катакомб и Западное крыло.
В портальной Стрелке осталось два окна из двадцати восьми.
В одном из них был залитый солнцем Ур, Блистательный и Проклятый – город колдунов и некромантов, город, в котором Древняя кровь чувствовала себя как дома.
В другом окне был виден морской берег в неведомой стране… И самый ошеломительный рассвет в моей жизни.
– Ч-что сслу-ч-чилось? – спросил граф.
«Вот оно», – подумал Уто. Неприятно засосало под ложечкой. Шкипер взял стул, поставил рядом с кроватью. Сел, перевел дыхание и – начал рассказывать. Граф слушал. Губы у него дрожали. Тассел, кажется, этого даже не замечал.
Шкипер закончил рассказ. Посмотрел на графа. Тот молчал. Затем поднял руку и коснулся повязки. Принялся ее разматывать.
– В-вон! – сказал Тассел, не глядя на шкипера.
Уто
