введения категории «хрень какая-то».
Посему в конечном варианте он должен выглядеть так: «еда», «одежда», «развлечения», «хрень какая-то».
Тогда все встает на свои места и, приобретая немереных размеров подсвечник, я точно знаю, в какой разряд его отнести.
Беда заключается в (ином) другом: изжить опцию «хрень какая-то» нет никакой возможности.
Во-первых, потому что я не представляю своей жизни без немереного подсвечника, итальянской сырорезки с пятью скоростями, а Фасолька никоим образом не желает довольствоваться марлей вместо памперсов.
А во-вторых, если начинать разбирать вещи с точки зрения их практического применения, довольно быстро придешь к выводу, что можно запросто прожить на помойке, питаясь отходами общества и укрываясь драным зипуном. Это, конечно, крайности, но тем не менее выхода я не вижу…
И вообще, в последнее время, когда родственники заводят речь об экономии и выражают недовольство по поводу моей свежеприобретенной курточки с нумером «25» на рукаве, мне ужасно хочется им сказать, что когда я стану «грустным шкафом», эта курточка меня не спасет, так же как не спасут и евроремонт, и новый автомобиль, и восемь соток в Кукуеве.
И на хрен мне восемь соток в Кукуеве, если у меня никогда не было чудной разноцветной курточки?
О наглости
О ткуда в людях наглость берется? И вообще наглость – это штука приобретенная или наследственная? На сей счет у меня сложилось вполне определенное мнение: в некоторых особях наглость по жилам пульсирует вместо крови.
Вот, например, классический пример из собственной практики.
Как обычно, днем интересуюсь у мужа, во сколько его ждать с работы. Интересуюсь вяло и вообще как-то так грустненько, благо ответ предопределен заранее. Я думаю, даже племенной бык-производитель в апреле меньше загружен, чем мой собственный супруг. Во всяком случае, в ответ на вопрос «Когда ты придешь сегодня?» я слышу неизменное: «Уж так занят… Так занят, блин! Раньше десяти и не появлюсь». А в голосе такая собачья тоска и такое искреннее сожаление, что я тут же проникаюсь ничтожностью своего вопроса и быстро кладу трубку.
Ну куда мне со своим домохозяйством до высоких технологий? Они, эти высокие технологии, не для средних умов. Мой воспаленный мозг рисует бедного разнесчастного Диму, тонущего в горах бумаг, с чашкой остывшего кофе и модемом в заднице.
Щедро разбавленный жалостью стыд наполняет мое сердце. Хочется плакать и рвать КЗоТ на части. Я утираю слезы и понимаю, что ждать его – дело бессмысленное и вообще прямо-таки аморальное.
Звонит мне подружка. Чего и как спрашивает, как, дескать, живешь? Я ей честно сообщаю, что живу неплохо, только вот мужа на работе совсем заездили: раньше одиннадцати на пороге и не появляется. Но вместо сочувствия и понимания она вдруг совершенно спокойно говорит мне: «Это он, козел, по аське треплется с утра до ночи. Стопудово». На «козла» я, конечно, немного обиделась, а вот остальное крепко засело в мою голову.
Так
