ее сыновей, когда те были в том же нежном возрасте. Она ностальгически улыбнулась.
В последние две недели в замке начались работы по строительству новой проездной башни и внутренней стены вокруг замка. Появление каменщиков разнообразило скучные будни королевы. Ей даже стало казаться, что Сарум не такая уж Богом забытая глушь, что и здесь происходит нечто, заслуживающее внимания. Однако, зачем Генриху понадобилось перестраивать крепость, оставалось загадкой. Не видит же он в ней, Алиеноре, угрозу столь серьезную, что без новых стен и защитных сооружений с ней не справиться? Нет, наверное, это предупреждение для остальных: чтобы ни у кого и в мыслях не было освободить ее.
Девушки у колодца прервали на минутку веселье и присели перед королевой в реверансе. Маленький мальчик, еще не доросший до понимания этикета, продолжал самозабвенно брызгаться. Когда его мать попыталась поймать и остановить его, Алиенора подняла руку:
– Пусть играет. Я бы и сама с ним поиграла, если бы могла.
Она пошла дальше, понимая, что стесняет служанок своим присутствием. На лесах вокруг подрастающей башни трудились каменщики. Один работник разделся до брэ, и Алиенора оценила его жилистую мускулатуру. Льняная ткань облепила ягодицы и бедра, так что и там воображению почти ничего не оставалось. В глазах Алиеноры блеснуло одобрение, Амирия же отвела взгляд.
Внезапно дозорный на башне схватил рог, висевший у него на перевязи, поднес к губам и издал долгий, протяжный звук.
– Король! – послышались крики. – Прибыл король! Кланяйтесь своему господину!
Полураздетый работник упал на колени, его товарищи побросали инструменты и тоже встали рядом с ним на колени. Солдаты поспешно распахнули ворота, а от королевских покоев примчались стражники, на бегу натягивая шлемы.
Несмотря на жару, Алиеноре показалось, будто на нее опрокинули ведро ледяной воды. Что здесь делает Генрих?
Рыцари королевского эскорта по двое входили во двор замка. Среди них гарцевал на коне Генрих. Он прибыл не с целым двором, а лишь с небольшой свитой в количестве двух десятков человек. Его единокровный брат Амлен был в их числе.
Наблюдая за тем, как Генрих спешивается, Алиенора отметила, с каким трудом он спрыгнул на землю. Лицо его обгорело на солнце до густо-малинового цвета, несмотря на соломенную шляпу. И он отрастил живот, отчего стал похож на пожилого мужчину. Как обычно, в каждом жесте Генриха сквозило нетерпение, однако его энергичные движения стали какими-то тяжеловесными, словно шар из цельного железа.
Когда оруженосцы и конюхи забрали у спешившихся всадников лошадей, Генрих двинулся к крепости. При ходьбе король сильно припадал на правую ногу, но едва он заметил супругу, то сразу постарался скрыть хромоту. Алиенора встала перед замком в такой позе, будто была хозяйкой, принимающей гостей, а не узницей. Этикет она тем не менее соблюла и присела перед Генрихом в реверансе, однако выпрямилась, не дожидаясь его разрешения. На лице Генриха проступило
