периоды резкого всплеска революционной, идеологической и национальной страстей. Мои герои не…
Тут возникает естественный вопрос: если приходится столько времени и слов тратить на то, чтобы доказать, что реальные герои – не совсем реальные, даже совсем не реальные, то зачем, собственно, обзывать их именами собственными? Вопрос естественный не только для читателя, но и для меня самого. Я задавал себе его несколько раз и несколько раз порывался сменить имена на вымышленные; и каждый раз с какой-то фатальной неизбежностью возвращался к тому, с чего начал. А начал я с друзей. Очевидно, я настолько сросся с ними не только человечески, но и поэтически, что замена имен была бы для меня равнозначной написанию совсем другой поэмы. Посему – быть тому как тому быть.
Да, чуть не забыл про Гоголя. Я обещал вам Гоголя. Вот он, то есть не он, а я, вернее, я совсем не хочу уподобляться Гоголю, но и еще в меньшей степени хочу, чтобы мои друзья уподобились друзьям Гоголя.
(мнение автора не обязательно совпадает с мнением выведенных в поэме друзей, а мнение выведенных друзей не обязательно совпадает с мнением реальных друзей, мнение которых не обязательно совпадает с мнением выведенного автора, мнение которого не обязательно совпадает с мнением автора реального и мнением выведенных друзей)
Вот мою посуду в прокуренной кухне
И милых друзей вспоминаю своих
Которые только что в кухне сидели
А нынче остались одни только тени
А нынче остался один только дым
Орлов здесь сидел со своею Людмилой
Марина и Павел с Татьяною милой
Сидели по-разному здесь целый вечер
И розно смотрели на общие вещи
Сережа Шаблавин здесь с Ольгою строгой
Сидели на стуле одном всю дорогу
И обще смотрели на розные вещи
Булатов с Васильевым тоже на вещи
Смотрели с каким-то желанием вещим
Хотя и с различным оттенком смотрели
И те кто вдали в это время сидели
По разным причинам, здесь тоже сидели
На вещи на те же и так же смотрели
И по-заграничному тоже смотрели
Жена моя всех их любя угощала
Смеялась, курила и счастья желала
Я рядом сидел возле собственной жены
И рядом сидел возле каждой жены
И чувствовал семь этажей нижины
И над головой высоты семь небес
Над
