многих компартий и убедился, что идея суда над И. Надем находит их поддержку как действенная мера во устрашение «ревизионизма». Однако и позже суд переносился – в феврале 1958 года, и вновь по инициативе Москвы, опасавшейся, что процесс по делу И. Надя испортит впечатление от советской программы мер по разоружению, адресованной Западу.
Янош Райнер еще в работах 1990-х годов выдвинул следующую версию. По его мнению, Я. Кадар в конце зимы 1958 года оказался в ситуации выбора. Он мог отложить процесс по делу И. Надя «до лучших времен», но мог провести суд, как это было запланировано, в феврале, смягчив при этом меры наказания обвиняемых, прежде всего отказавшись от вынесения смертных приговоров. В 2003 году была опубликована краткая запись заседания Президиума ЦК КПСС от 5 февраля, подтверждающая это предположение. Суть советской позиции резюмировали всего три слова, зафиксированных ведшим записи зав. общим отделом ЦК В. Н. Малиным: «Проявить твердость и великодушие». Как явствует из этих слов, в Москве считали целесообразным, доведя дело до суда, до осуждения венгерских «ревизионистов», все же пойти по пути смягчения приговоров. Коммунистический лидер Венгрии избрал другой путь, сознательно не воспользовавшись предоставившейся было возможностью компромиссного решения. Выбор Я. Кадара, ответственность за который всецело лежит на нем, был в первую очередь продиктован соотношением сил в руководстве его партии, и для того, чтобы понять мотивы его поведения, нужно лучше представлять себе этот расклад.
В первые месяцы существования правительства Я. Кадара его положение было предельно шатким, режим опирался почти исключительно на советскую военную помощь. В условиях, когда подавляющее большинство населения выступало за вывод советских войск, восстановление правительства Имре Надя, проведение свободных выборов, сохранение всех основных завоеваний революции, Я. Кадар, ставший орудием осуществления курса на ее подавление, мог найти себе внутреннюю опору, прежде всего, в рядах венгерских сталинистов, ностальгировавших по режиму Ракоши. По сути дела, он выступал их заложником. Для того чтобы расширить поле для политического маневра, он должен был не только завоевать более широкую поддержку в обществе, но и укрепить доверие к себе Москвы. Как следует из записей заседаний Президиума ЦК КПСС от 4 и 6 ноября 1956 года, где Н. С. Хрущев защищал главу нового венгерского правительства от нападок В. М. Молотова, отмежевавшись одновременно от М. Ракоши, ставка на Я. Кадара была сделана серьезно. Вместе с тем последний не мог не понимать: если его политика не удовлетворит Москву, может реально встать вопрос о реставрации прежней власти. Ракоши, Герё и ряд других бывших лидеров в надежде на свое скорое возвращение в Венгрию и занятие ответственных должностей буквально бомбардировали ЦК КПСС письмами с резкой критикой «правых» ошибок Кадара. Вопрос об их возможном водворении на партийно-государственный Олимп оставался до известной степени открытым вплоть до апреля 1957 года, когда
