генерала Сапату как нового главнокомандующего. Как только смолкли звуки горна, Сапату буквально изрешетили прицельными залпами. По словам свидетеля подлого убийства, молодого адъютанта крестьянского вождя, «наш незабвенный генерал Сапата пал, чтоб уже никогда не подняться снова».
Когда Гуахардо сообщил Гонсалесу по телефону, что везет труп неуловимого Сапаты, тот перепугался и велел усилить охранение своей ставки: он опасался, что на самом деле Сапата везет ему труп Гуахардо, а телефонный звонок – не более чем провокация.
Но когда Гуахардо наконец прибыл, Гонсалес не мог сдержать радости и предложил Каррансе произвести полковника в бригадные генералы. Однако большинство генералов, а тем более солдат правительственной армии встретили известие о предательской засаде со смешанным чувством горечи и брезгливости по отношению к Гуахардо и Гонсалесу Все-таки Сапату считали истинным революционером, естественным союзником Обрегона и всех тех, кто хотел реального продолжения революции. Ликвидировав Сапату таким подлым способом, Гонсалес серьезно ослабил свои и без того не слишком высокие шансы стать следующим президентом Мексики.
Удар, нанесенный сапатистам, был смертельным – другого командира, который хотя бы отдаленно мог сравниться с Сапатой авторитетом, на горизонте не просматривалось. После долгих споров сапатисты избрали новым вождем Маганью. Тот фактически заморозил вооруженную борьбу, готовясь к союзу с Обрегоном, которого он, Маганья, так долго добивался.
Сапата погиб буквально в тот момент, когда разрыв Каррансы и Обрегона стал свершившимся фактом. Обрегон был достаточно умен, чтобы не ответить на провокационный манифест Каррансы о преждевременности президентской кампании. Но президент продолжал провоцировать своего основного конкурента.
14 марта 1919 года было опубликовано письмо министра финансов и самого ближайшего соратника Каррансы Луиса Кабреры. В нем министр дал притворное обещание уйти в отставку после президентских выборов и выразил опасение, что все его сотрудники и друзья в правительстве будут подвергнуты гонениям со стороны победившего кандидата.[75] Ведь этот кандидат, то есть Обрегон, уже пообещал все значимые места своим протеже. Он же, Кабрера, работал на страну, а не выполнял обещаний, данных всякого рода жадным до власти личностям. Письмо, появившееся в печати, естественно, с санкции Каррансы, должно было убедить читателей, что Обрегон не имеет никакой политической программы и идет во власть только ради удовлетворения личных амбиций своих друзей. К тому же письмо Кабреры было и своего рода предостережением всем государственным служащим и командному составу армии: Обрегон, мол, заполнит все более или менее высшие посты своими друзьями.[76]
Это был уже прямой наскок на Обрегона, и тот решил ответить в том же жанре. 29 апреля в печати появилось ответное письмо, подписанное псевдонимом Клементе Рейносо.[77] Обрегон отвечал Кабрере,
Hall L. B. Alvaro Obregon Power and Revolution in Mexico, 1911-1920. College Station, 1981. P. 206–207.
Интересно, что примерно в это же время влиятельная американская газета «Нью-Йорк Херальд» прокомментировала назначение Кабреры министром финансов Мексики, написав, что он является врагом США, а его идеи связаны с большевистскими. Примечательно, что Обрегона американские газеты не критиковали.
Hall L. B. Alvaro Obregon. Power and Revolution in Mexico, 1911-1920. College Station, 1981. P. 207.
