песен сплина, как на втором курсе университета жил в холоде улиц и человеческом тепле, с дешевым растворимым кофе со сгущенкой, узорами на окнах, клубах пара, растекающихся в воздухе. В этой стране музы живут, по крайней мере, в предновогоднюю пору.
Когда становится уже совсем темно, в пять и позже, улицы преображаются. Мегаполис перестает заставлять прохожих играть роли, и люди размыкаются, становятся детьми, ждущими чудес и сюрпризов, душистых мандаринов, много-много шоколада, который помогает пережить ранние закаты и самые длинные ночи года. Все кажется возможным, каждый огонек под руку ласково звенит.
Шум машин становится мягче, колеса шуршат в грязном снегу, красные и зеленые пятна от светофоров лоснятся на трамвайных путях, на проводах, на окнах. Голые деревья, освещенные цветными огнями, склеены из полупрозрачной бумаги, и суматоха подхватывает кучки людей, носит их через дороги, толпит у переходов, выливает из автобусов и тут же заливает обратно, мечтательно ликует, не в состоянии скрыть щенячий восторг, и на лице случайного прохожего иногда появляется улыбка подростка, спешащего на встречу с первой любовью.
***
Снег. Город замер. Встал. Завален. Засыпан.
Выстрелами картечи уничтожить прозрачность воздуха. Сонно и вязко. Снег. Город дышит электрическим потом, любовью. Пьяные небеса щедры.
В моих венах булькает тёплый чай. Ноги целуются с тротуаром взасос. Ошалело. Вяло. Вальяжно. Томно. Мягкость тихого декабря. Его мурлыканье сказками. Его песни и чудеса. Его глаза.
Пепельное небо. Нечеткость границ. Стреляем любовью из сердца. Плачем над клочками сбитого у обочин времени. Тонны небесного семени падают нам на плечи. Это обман мягкости или правда, дышать становится легче?
Страна безжалостных муз
В последний момент, когда казалось, что силы уже исчерпаны, оно появилось. Теперь его было уже ни с чем не перепутать. Каждый шорох отдавался в измотанной душе как след от удара на обнажённом теле.
Одна Муза держала голову Антона, а вторая мешала ему заснуть.
– Сядь и пиши, откуда ты знаешь, будет ли это с тобой и завтра тоже, или, если не сядешь писать, завтра проснешься пустым, бесплодным и холодным? – причитала тощая Муза в строгом сером костюме.
– Если откажешься от ценного дара сейчас – уж потом я тебя проучу, – шептала грузная тётка-Муза.
И, спустя более часа провальных попыток заснуть, Антон подчинился. Казалось, тело вот-вот выключится от усталости, оно валилось с ног еще сегодня днем, а сейчас уже за полночь, но внутри натянута пружина, которая сгорит, если не отпустить её сейчас, и уничтожит споры нового мира внутри невидимого инкубатора, если не выплеснуть это тяжелое, темное, в словесную вязь. Чистая желчь.
Пейзаж открылся просторный, не смотря на высотки. На горизонте темный цвет
