минут ожидая трамвай, который даже не едет туда, куда нужно. Вектор движения этого трамвая, такого желанного, не совпал с вектором твоего движения, твоего желания.
Оставь этот трамвай.
По пути на остановку я увидел, что, как в пыльной комнате, много лет назад покинутой людьми, стояли березы и кедры, и причудливо торчали из сугроба травы. Дорога напоминала о больничной пастельной белизне, и я вслух напевал песню «Екатеринбюргер», а еще ничто не предвещало того, что скоро непредсказуемые трамваи превратятся в метафору несостоявшейся коммуникации между писателем и читателем в том виде, в каком хотелось бы первому, а так же внесут корректировки в мой путь, как позже выяснится, самые что ни на есть, благоприятные.
Случайная
Антона в последние пару дней глючило сильно, как бывало, когда он надолго оставался один. От трех часов до длинных месяцев. Безумие, не знающее никаких границ и условностей, живущее в голове, находило выход из заточения, как только…
Я остаюсь наедине с собой, слушаю себя. Будет это поток сознания или череда нечленораздельных звуков, увижу я её, услышу, почувствую, нащупаю, или просто она возникнет в неком пространстве, никак не обозначаемом языком. Это будет внутри меня и нигде, может, этому нет совсем никаких географических аналогий. Как однажды, когда я еще учился в школе, свидетели Иеговы спросили у меня, где находится нирвана. Я смеялся над ними так глупо и невинно. Как – где? Вам координаты точные назвать? А они такие – Да, пожалуйста, если можно.
Это вызывает улыбку. А еще улыбку вызывает что-то, что тебе не нравится, но повторяется постоянно, тогда приходит смирение, и ты смотришь улыбаясь, потому что в тебе уже кончились слезы, припасенные для таких явлений, иссякла злость и надежды истаяли от её жара. Тебе стало все равно, что делают другие, и время оказалось текущим так, как ему хочется, в конце концов, ему лучше знать, куда и как именно течь, чем тебе – человечишке.
Человечишка. Человечище. Человек. Человечущище. Человище. Туловище, глаза, и дуршлаг вместо головы. Пни вместо ног, грабли вместо рук, крылья вместо машины. Так бывает – слышишь – кто-то в дверь стучится, ты глядь в глазок – а там никого, и ты стоишь, недоумевая, послышалось тебе или пора дурку вызывать. А может, за дверью стоит счастье, но так как у тебя нет глаз, ты его не разглядел.
Однажды я встретил женщину, которая ворвалась ко мне на работу и просила разрешения потрогать мой третий глаз. Я счел, что это пошлость, однако от женщины шел запредельный жар, так что по спине сначала пробежали мурашки, а потом мгновенно выступил пот. Лицо, наверняка, наполнилось перцем, кожа вспыхнула, и на несколько дней это чувство осталось на задворках сознания – как поцелуй феи – случилось что-то необычное.
Люди не просто тела, бродящие вокруг, они попадаются всякие, как игрушки в шоколадный яйцах с сюрпризом. Обычно если чего-то
