старцу Елена ответила: «Отче!
Это слово меня, мой возлюбленный свёкор, страшит!
Лучше б горькую смерть предпочесть мне, когда я решилась
С вашим сыном уйти, покидая чертог, поспешив;
Сёстры малые, вас, и веселых подруг я лишилась! {175}
Но не сделалось так; и о том слеза вечно горит!
Вопрошаешь меня, и тебе я отвечу на милость, —
Это царь, вождь могучих мужей, Агамемнон Атрид,
Базилевс очень славный и мудрый, и доблестный воин,
Деверь был мне; увы, недостойная, скрою я вид!» {180}
Говорила, – и старец, дивясь, восклицал, весь расстроен:
«О, Атрид, ты счастливым родившись, средь смертных блажен!
Сколь под властью твоею ахейских сынов, всяк достоин!
Раз, когда во фригийской земле, где вино слаще жён,
Видел славную рать фригиян, колесничников быстрых; {185}
И Отрея полки, и Мигдона безбожного плен.
Станом стало их воинство вдоль берегов Сангарийских;
Находился я там, и в союзниках всех их считал,
В день, когда амазонки нашли, что безмужные, с визгом, —
Но не столько их было, как здесь он ахеян нагнал!» {190}
Одиссея увидев потом, вопрошает он снова:
«Расскажи и об этом, дитя моё, – кто вот там встал?
Агамемнон Атрид головой выше мужа второго;
Но, сдается мне, больше плечами и грудью тот вширь.
Его пышный доспех на земле весь лежит плодородной; {195}
Сам, как овен, в рядах овец ходит, владыка задир.
И, на Солнце блестя, разливается пышной волною,
Все стада обходящий, занявшие словно весь мир!»
Говорила Елена, рожденная Дием: «Открою!
Лаэртид Одиссей, хитроумный советник он сам; {200}
Царь, в народах Итаки родился, где камень всё кроет,
Преисполненный козней различных, подобный богам!»
Обратившийся к ней, Антенор благоумный тут молвил:
«Справедливую речь ты, жена, говоришь здесь всем нам, —
Одиссей знаменитый и к нам приходил, с доброй волей, – {205}
За тобою был прислан, с ним был твой супруг Менелай.
Я тогда принимал, угощал в своём доме довольно;
Зная свойство обоих, советов разумных желал.
Если вдруг на собранья троянские с ними ходили, —
Всех плечами широкими царь Менелай заслонял; {210}
Если вместе сидят, Одиссея видней находили.
Если вдруг пред собранием думы и речи сплели, —
Менелай царь, когда говорил, речи бегло бежали,
Кратко очень, разительно, слов бы немного нашли,
И в речах неразборчив был, – хоть и моложе годами. {215}
Но, когда Одиссея, столь умного, речи текли, —
Он стоял тихо, в землю смотря,
