руку к бутылке, которую человек еле удерживал, и жестом показал: давай помогу, подержу. Давай!
Как мне кажется, на алкоголика я не похож. При взгляде на меня нельзя предположить, что, едва завидев бутылку с градусами, я вырву ее из рук владельца и скроюсь в голубой дали.
Но, думается, типу с бутылкой примерещилась именно эта картина, потому что он как будто испугался. Пробормотал:
– Нет-нет! Секундочку. Будьте добры… Э-э-э…
Поставил бутылку у ног и выдернул платок из кармана джинсов.
– Пожалуйста, прошу вас…
– Надо бы продезинфицировать. Перекисью. Тут аптека недалеко, – сказал я, протягивая руку к платку.
– Э-э-э… У меня к вам огромная просьба, – сказал незнакомец, отдергивая платок и кривясь от боли. – Сперва откройте бутылку! Сумеете?
«Ага, – подумал я. – Этот тип дезинфицируется изнутри».
Такие обычно не вызывают моего сочувствия, но этого я пожалел. Уж больно простодушно пялился он на меня своими голубыми гляделками и как-то легко, словно пух у младенца, летали вокруг его головы редеющие остатки рыжей шевелюры. От малейшего дуновения ветерка они вставали дыбом вокруг лысины, и это выглядело забавно: растерянный ирокез на тропе войны в каменных джунглях. Намеревался зарыть топор войны, да растерялся – асфальт кругом.
– Открыть сумеете? – тревожно повторил «ирокез».
Я кивнул. У меня всегда при себе хороший перочинный нож со штопором – друг привез когда-то из Германии, швейцарский.
– Так и быть, товарищ алконавт.
Посмеиваясь, я достал нож, отогнул штопорное лезвие, в три секунды откупорил бутылку и протянул ему:
– На, лечись.
– Я не алконавт, – высказался странный субъект, нимало не обидевшись. – Задержитесь еще на секундочку. Я мигом!
Он взял открытую бутылку за горлышко, перехватил порезанной рукой, из которой продолжала обильно сочиться кровь, и, далеко вытянувшись над парапетом, опрокинул содержимое бутылки в Неву.
Я вытаращил глаза.
Портвейн, булькая, рубиновой струйкой полился в реку; алые гроздья крови, набухая, отрывались от запястья странного типа и тоже слетали вниз.
Пару минут мы вдвоем наблюдали завораживающее зрелище. Потом вино кончилось (крови, полагаю, оставалось еще порядочно).
– А теперь платок, – с настырностью шекспировского мавра произнес незнакомец.
Я взял его платок и перевязал рану.
– Только затяните потуже, – попросил двинутый тип.
Я затянул. Тип взвыл.
Я немного ослабил узел.
– Так хорошо?
– Хорошо, – кивнул чудик и, просверлив меня взглядом, спросил: – Вы, я надеюсь, не торопитесь?
Я оглядел набережную. Неподалеку от нас двое удильщиков расположились на согретом солнцем камне у самой воды. Лица безмятежных рыболовов-любителей были полны стоического равнодушия. Они сосредоточенно
