воспользоваться винцом, не имея материальной сферы. Я понимаю, конечно, что мой запрет не подействует, но, знаете, традиции… Стало гораздо хлопотней с тех пор, как понизилась температура Земли.
– Надо же! Я ничего не слышу, а выпить бы не отказался. Скажите, как Вам сие удается? Будьте великодушны и простите за излишнюю откровенность, сударь, но иногда мне кажется, что Вы побаиваетесь своей дамы сердца? Отчего ж ей будет не по нраву бал?
– Сейчас увидите! – Хранитель резко поднялся.
– Досточтимейший сударь, в новой жизни я пренепременнейше опишу ваши оригинальнейшие отношения-с. Я полагаю, что с Гришкой Факир, и они отпустили пантеру с поводка, возможно и клетку открыли. Я не замечал в библиотеке хрусталя, бьющегося сейчас. Вы нашли склад, подарили барышне позабавиться? – Александр Сергеевич театрально вскинул глаза к потолку.
– Насколько Вы, все-таки, человек. Прекраснодушнейший, но… человек. —
Хранитель вышагивает вдоль стола, от стены к стене, мало чем отличаясь от взволнованного вьюноши. Пушкин наблюдает, надеясь заприметить в тени уютных кресел одну из виновниц шума. Гувернантка Судьба скучает у рояля, изредка балуясь клавишей «до», отворачиваясь на вертлявом стульчике от мадмуазели Легкомысленность, пробующей очаровательные улыбки у зеркал и вздымающей кружевами нижних юбок неслышные «па». Вот кому танцы весьма по душе. Леди Забвение ближе к камину, потягивает свой коктейль через соломинку. Мадам Необходимость пожимает плечами, не отрываясь от кона, мадам Свобода все еще листает альбом, курит и курит. Герцогиня Трагедия надменно опускает вуаль: «При чем здесь она? Подозрения неуместны». – Великой княгини Разлуки не видно, как и государыни Надежды. Леди Неизвестность по-приятельски кивнула ему. С ней никогда не соскучишься. Звон осколков, сметаемых на мраморной лестнице, потревожил и озадачил. Ангел остолбенел, увидев, что необточенные камушки и бриллианты летят градом, побивая драгоценные живые розы, ее встречавшие у распахнувшихся дверей.
– Ты с ума сошла, – вскричал он, – алмазная пыль опасней яда.
– Я же не приготовила вам кофе с истертыми алмазами, – с милой улыбкой вспыхнула она и выпрямилась. – Веер, послуживший метлой, постукивает по мрамору перил в такт ногам, выглядывающим в разрезы алой туники, оголившей плечо с родинкой.
– И ноздри ея трепетали, – подумалось Пушкину. Такой сдержанно злой, страстной он еще ни разу не заставал ее.
– Объяснитесь, сударь, – Алфея хлопнула веером об стол, ушла в глубь залы, одним взглядом согнав с дивана черную пантеру. Вытянулась, закинув руки за голову и помахивая туфелькой. Пантера затаилась, посверкивая ошейником. Девчонка намерена дразнить дикую кошку. Ангелу становилось не по себе. Туфелька чиркнула по носу пантеры. Грозное рычание доставило шутнице опасное удовольствие. Никто не успел ахнуть, правая туфелька тоже не промахнулась, пантера
