их, ветер, на все четыре стороны. А коли обиделся, испей воды холодной, чтоб сердце остыло, – прошу я тебя.
Твоя голова, что гора. Дождь, снег, град ли пойдет, молния ли ударит – тебе нипочем. Мы и сами знаем, что ты дело говоришь, но как тут быть, коли крестьянское слово ни во что не ставят?
Горожанин, – тот тепло устроился, молчит, пьет себе чай, какое ему дело, хоть бы камня на камне не осталось.
Всяк свою шапку поправляет, свою голову чешет. А открой рот, так земли напихают, глаз открой – пылью засыплют. Коль собака своего хозяина не признает, – кому ж сказать? Скажи, кому? Есть у тебя крупка, – так ты ее своим курам дан, есть зерно – неси на свою мельницу. Коли и ты способен, отточи нож и налетай со своего боку. На свете кругом грабеж да обман, а дрянной человек – что ослиный палан. Нет, брат, живи себе да пируй: благо масленица, в голове не прояснится! Ну, иди вперед, а я за тобой…
3
Так, подталкивая один другого, приглашая проходить, таща друг друга за руку либо за рукав, ввалились они наконец в дом старосты:
– Благословен бог! Благословенны бобы да горох! Слава изюму господню, всем сердцам – по своим местам, а нашим перстам – так в масло, валяй, петуха на село навьючивай!.. – и, нагнувшись, вошли в теплую часть дома.
Дурной будет, кто не скажет им: – Дай вам бог, хорошо начать, хорошо кончить!
Давайте станем теперь возле двери их теплого саку и понаблюдаем, как пируют наши старейшины. Но что ж поделаешь, коли не позволяют стоять за дверьми? Будь ты вовсе чужим человеком, или даже иноплеменником, – все равно, таков у них обычай: без тебя куска в рот не положат, не пойдешь, рассердятся и разойдутся, пожалуй, по домам.
Войти что ли? Не съедят же нас?
Нет, если и целый год прогостишь у них, все будут они водить тебя из дома в дом, угощать и доставлять тебе всякие развлечения. А на масленицу – да ежели и целый караван зайдет ненароком в село, так вернут его с дороги, и будут тебя держать, и слуг твоих, и лошадей, и сами будут обо всем заботиться, не разбудят тебя, с места не потревожат – до того они гостеприимны!
Айда! Поп коня, погоняй да в конюшню загоняй!.. Зайдем, значит! Отведаем того-сего, поедим плову, покушаем плову, – но только приложи платок к носу, чтоб тамошний дух до сердца, не дай бог, не дошел.
Поторопишься – успеешь сесть, а нет – так стой. Раз на раз не находит, бывает, что и не при чем останешься!
Теперь пойдет шум-гам, кутерьма – всё перепутается. А ты старайся держать голу в руке, а шапку на голове, – не то выйдешь наружу без шапки, – вот тебе и насморк. Ну, коли не будешь меня слушаться, – накажи тебя бог!
В саку было жарко, как в бане! С одной стороны тлеет кизяк, и несет от него жаром, с другой – запах от быков, коров да лошадей, – голова раскалывается, точно ее сверлит кто.
Как вошли гости, с голодным желудком да со слабой головой, с замерзшими руками, ногами, как ударил им в нос густой пар да черный кизячный дым, – все нутро
