style="font-size:15px;"> – Да, я помню, мой приход тогда вызвал страшный грохот и переполох, – поморщился мальчик.
Старик улыбнулся.
– Ты испугался?
– Нет. Я просто не привык привлекать к себе внимание.
– Скромность – похвальна, а робость – сестра трусости. Что тебя привело сегодня ко мне, мой скромный друг?
– Я ходил на море, отче, и потерял нательный крест, подаренный мне мамой, – сокрушенно вздохнул Всеволод.
– Ты крещённый?
– Нет, мне только исполнилось восемь.
– Не горюй, княжич, на всё воля Божья! – Аполлоний обнял царевича и погладил его жесткие просолившиеся от морской воды кудри.
– Раз печалишься о кресте, то надо, и окрестить тебя.
Заходящее солнце смотрело в распахнутые двери храма своим ярым оком. Великолепие мозаики сверкало красным золотом со стен и сводов базилики. Голос священника, совершающего обряд, звучал торжественно и зычно.
Всеволод стоял в купели, когда на него снизошёл янтарный свет – то ли от золотого креста батюшки, то ли от самих рук старца.
– Помни, княже, день сей и ведай, что крест Господень – на всяком человеке и потерять его невозможно. Печень, трахея, соединяющая лёгкие, селезёнка и пуп – наш крест страстей Господних. Огненная ярость, воспарившая гордыня, туманная боязливая хитрость и твердь эгоизма. А посредине – распятый ими Агнец Божий – Сердце. Слушай Его голос в себе! Борись со стихиями страстей, следуя тропой Любви и справедливости, и в чистоте Духа обрящешь свой крест и своего Господа!
– Видишь, Сева, нет худа – без добра! – ласково улыбнулся, прощаясь с царевичем, Аполлоний.
На следующее утро мальчик прибежал к морю и нашёл в указанном старцем месте свою пропажу.
Бронзовый луч коснулся сферы Всеволода, выводя его из созерцания прошлой жизни. Алексеев возник перед ним одетый в фетровую шляпу, накрахмаленную рубашку, увенчанную бабочкой и подранные, некогда шикарные брюки.
– Да вы сегодня, как говорится, без порток, но в шляпе! – рассмеялся князь. – Куда же подевался ваш фрак, маэстро Мельпомены?
– Отдал в химчистку, – вымученно улыбнулся Константин Сергеевич.
– А жилетка?
– Увы, мне, увы!
– Я смотрю, брюкам-то тоже, «увы»! Что, астральная моль изъела?
– Скорее, крокодил сжевал, – вздохнул Станиславский.
– Никак, изловили очередную лярву, что присосалась к Константину, да? Поздравляю! Шестая за неделю! Ну, вот и верь после этого всяким пиджакам, пенсне и сорочкам. Данди ваша фамилия, а не Станиславский!
– Цепкая тварь попалась. Пришлось применить ваджру. Так что, – мир её праху! – удовлетворённо выдохнул Станиславский.
– Значит, без грома и молний не получилось? – задумчиво произнёс Всеволод. – Ох,
