сарафаны шьёшь, игуан разводишь?
– Да… у меня было много мечт… Мечтаний.
– Сбываются?
– Ну… через раз. Да какая разница, говорю же, я люблю…
– Да что ты заладила: «люблю, люблю»! Я вот жареные хвосты саламандр люблю, а их знаешь, как достать сложно? Только контрабандой. Короче, слушай.
Он простучал начищенными сапогами по паркету, оставив следы грязи. Вот, зараза, я ведь только сегодня утром полы вымыла! Отодвинул от стола стул, сел, переложил в сторону стопку книг и сделал приглашающий жест:
– Может, присядешь?
Мне даже в голову не пришло возразить, что меня в собственном доме за собственный стол присесть просят! А что вы бы сделали, если б к вам за секунду до самоубийства заявился Ангел Смерти с мечом и принялся читать нотации?! Вот и я сняла петлю с шеи, закинула её на крюк, слезла с табуретки, табуретку придвинула к столу так, чтоб оказаться точно напротив неожиданного собеседника и села.
Он покрутил пальцами. На столе вспыхнуло пламя, и появились два жёлтых, старых на вид свитка. Ангел поморщился и смахнул огонь, сдул на пол пепел.
– Как же у нас любят эту мишуру… – буркнул он и продолжил уже деловым тоном. – Есть предложение. Если ты его примешь, выиграем оба. Объясняю. Вы своими самоубийствами рушите нам месячные и годовые планы под корень. Одна душа самоубийцы автоматически снижает наши показатели на пять обычных душ, но забирать вас всё равно надо, деваться некуда. Плюс вы не внесены в план, и работать нам приходится внеурочно. Запарка нереальная. В результате, под конец года попадают все. Отчёты горят, зарплату режут, об отпуске и подумать нельзя.
Я невольно прониклась сочувствием. И правда, замордованный он ужасно, особенно вблизи видно.
– Может, кофе хочешь? – спросила я, вспомнив, наконец, кто в доме хозяйка.
– Не откажусь, – вздохнул ангел.
Пока я возилась с кофеваркой, искала печенье в шкафу и накрывала на стол, мой гость тщательно сверял записи в обоих свитках.
– Теперь ты, – сказал он после того, как чашка опустела. – Молодая, красивая и, в принципе, ещё можешь жить и жить. Но дело твоё, открыто вмешиваться не имею права. Реальный отведённый тебе срок кончится… – он чуть прикрыл глаза, – нет, не скажу, когда, но нескоро точно. Забирать твою душу сейчас я не хочу, потому что на мне и без того три выговора висят. Поэтому предлагаю сделать так.
Ангел щелчком отправил один из свитков на мой конец стола. Я развернула бумагу. Наверху красивым ровным почерком было написано: «Договор». Потом шло несколько пунктов почерком помельче, в самом низу стояла сегодняшняя дата и прочерчены два места для подписи.
– Один год. Триста шестьдесят пять дней, – комментировал ангел, пока я читала условия. – В течение этих дней ты делаешь всё то, чего боялась раньше. Совершаешь всё, что хотела бы совершить перед смертью, что взбредёт в голову, без оглядки. В частности, разбираешься со своей любовью – в обязательном порядке. И вписываешь это на обратную сторону. По пункту
