себе.
– А у вас, выходит, никто в колхозе не работал?
– Как бы мы иначе жили? И отец работал, и мать, и дед, и бабка. Все в колхоз вступили. А кто не вступил, те в Сибирь в товарных вагонах уехали. Но мои родители никогда сверх норм на колхозном поле не надрывались. Отработали свое и назад. На своем участке колупались, потому в колхозные ударники и не вышли. Шоколад им не полагался. Зато вышивки у нас в доме хоть отбавляй.
Это была правда. Вышивка тут была всюду. И на стенах висела. И на столе лежала. И даже занавески, которые Катя сперва приняла за кружевные, на поверку оказались украшенными тончайшей вышивкой. Вышивка была самая разная. Особенно поразил Катю один вышитый гладью портрет усатого брюнета.
– Это кто? Сталин?
– Орджоникидзе. К Пленуму ЦК вышивку заказали. Да он за несколько дней до этого помер, так вышивка у нас и осталась. И за работу не заплатили.
– Это кто же у вас так вышивал?
– А мать моя покойница белошвейкой была. И меня к тому же труду приучила.
Скатерть на столе тоже оказалась не кружевной, а вышитой вручную. И когда Катюша представила, сколько труда было положено на то, чтобы превратить целое льняное полотнище в такую вот ажурную сеточку с помощью одних лишь ножниц да иголки с ниткой, ей захотелось поцеловать невозмутимую старуху.
– Вот вы труженица!
– Бог трудился и нам велел, – спокойно отозвалась бабушка Меланья. – Ну как там тесто? Дошло?
Тесто за час из крутого и почти совсем резинового неожиданно для Катюши и впрямь сделалось куда мягче и податливей. Теперь оно с легкостью тянулось, принимало любую форму, но при этом и не рвалось.
– Пора лепить!
Лепка заняла у них несколько часов. И это несмотря на то, что трудились они в четыре руки, Катя раскатывала тесто, а бабушка ловко лепила маленькие круглые пельмешки. Потом они поменялись. И лепить стала уже Катя. Сначала у нее выходили какие-то кривобокие уродцы. Но потом она навострилась. И дело пошло не хуже, чем у бабушки.
Каждую новую партию они выкладывали на огромные присыпанные мукой доски, а потом Катя выносила их на холод.
– Морозец – лучше всякого холодильника. В холоде пельмени до самой оттепели простоят.
Когда от фарша не осталось ни кусочка, старушка потянулась и с удовлетворением сказала:
– Хорошо поработали. А после трудов праведных и отдохнуть не грех. Соснем пару часиков, а там и вечерять сядем.
Отдохнуть Катя была никогда не прочь. Любила она это дело. А уж сегодня после трудов и впрямь праведных у нее было полное на это основание. Так что они с бабушкой Меланьей очень славно поспали, храпя в два голоса и создавая какой-то удивительный хор. Старуха спала на своей кровати, а Катю отправила спать на печку. Там были постелены одеяла из овечьих шкур, они были хорошо выдублены, мягкие, и спалось на них лучше, чем на самом замечательнейшем из всех матрасов.
Спросонок
