возникнет новая личность, которая наследует организм. Жизнь сшивается из десятиминуток.
Идеи возмездия и жертвы – атавистическое воспоминание о нашем божественном происхождении. Ее лишены животные и гении. А наша месть щедра.
Аскетизм – это способ обойти опыт, тактику.
За протокольностью в нем скрывается дикое барство ума.
Но аскет понимает риск: он может опоздать на внеурочную раздачу.
Информацию будут раздавать по карточкам.
Достоинство – забывать, не познавать.
Психоанализ – отыскивать в себе самом трепещущее дитя, чтобы раздавить его раз и навсегда.
В музыке осуществляется вековечная мечта крысы о волшебном мире сала.
Человечество – подсознание Бога.
Человек – личинка ангела, прототип дьявола.
Это дурной дон, разбежавшийся зоопарк.
Боже, неужели мы и в самом деле предоставлены самим себе?
На Земле еще слишком мало людей. Еще не все возможные типы представлены среди живых.
Мы – еще толпа патрициев, родоначальников. Еще нет кворума для принятия решений.
Мы умеем ходить, плавать и летать, умеем говорить и передавать информацию на немалые расстояния, умеем добывать огонь и атомную энергию, мы знаем несколько способов делить добычу и кое-что еще. Мы молоды, о Боже, как мы молоды.
Черпаем информацию из хаоса слишком редким решетом.
Идет эпоха первоначального накопления знаний, и я – один из молодых идальго, покинувших континент, чтобы найти свое Перу.
В мозгу современного человека вырос Минотавр, требующий десять открытий в день.
Мы живем за счет непознанного, как и за счет флоры и фауны.
В окончательные моменты творчества совершается убийство пророков и исполнение проклятий. Но тут есть и неутилитарные цели инстинкта – барщина Богу.
Страх и ненависть
Чувствую себя объектом невидимого химического контроля со стороны общества и природы, и я хочу стать раковой клеткой. Только раковая клетка добивается диалога с организмом.
Пройти смерчем, оставляя за собой пылающие проблемы, переполняя дороги, прокладывая рельсы. И пусть уцелеют маленькие, ошалевшие от страха деревни черных муравьев. Пронзить одного из титанов, исчезая с ним.
Конечно, Боже, я могу и обмануть тебя…
Боже, не смотри, что я один; за моим голосом армия – 1 человек.
Жизнь – неподвижность капли в экстазе сорваться, выпуклые до касания глаза вахтерши, спокойствие, можно шалить.
Смерть – движение в темноте, сырые стены, от них легонько бьет электричеством. Низкие потолки, коридор военкомата, Боже, когда кончится эта лестница, промахнуться в темноте, МИМО… Приблизительность. Шар круглый, а тут протяженность, кровь хлещет из горла трубы.
